Крым - [2]

Лемехов на заводе созерцал не мнимую, целлулоидную красоту, а подлинную мощь и величие. В окружении свиты – министерских чиновников, конструкторов, инженеров, среди огромного цеха с лучистыми стальными пролетами, он осматривал двигатель для новой сверхмощной ракеты. Ракета создавалась для «Лунного проекта», который, после долгого перерыва, возобновляла Россия. На подмосковных заводах уже был изготовлен «лунный город», состоящий из жилых, боевых и исследовательских модулей. Уже прошли испытания дальнобойные лазеры, способные поражать атакующие ракеты противника, испепелять морские и наземные цели. Уже были построены телескоп, фиксирующий метеориты, и пусковая установка, отправляющая к опасному болиду ядерный заряд. «Лунный проект» создавался сотнями заводов, конструкторских бюро и научных центров. Все громадное множество предприятий, полигонов и академических институтов взбухало в конвульсиях. Задыхалось, вырывалось из графиков, распадалось. Лемехов, намотав на запястья ременные вожжи, управлял этой бешеной квадригой, сплетал с ремнями свои рвущиеся сухожилия.

– Какая красота, Денис Митрофанович, – обращался Лемехов к директору завода, любуясь двигателем. – Это просто шедевр!

Директор польщенно улыбался. Двигатель возвышался на подиуме, словно это была скульптура. Составленный из множества деталей, в изгибах, цилиндрах, трубках, он, как и все совершенное, достигал удивительной простоты. Так поэтическая мысль сочетает нерасторжимо множество переживаний и чувств.

Тело двигателя, созданное из тугоплавких металлов, напоминало сияющее светило. Трубы, большие и малые, свивались в жгуты. Были похожи на аорты, окружавшие сердце. Хрупкие, сложно изогнутые сосуды, оплетавшие цилиндры и сферы, были подобны лианам, вьющимся по стальному древу. Поворотные сопла были как чаши и кубки для бесцветной кипящей плазмы. В голубоватых отливах, безмолвный и неподвижный, двигатель таил в себе чудовищную силу. Ревущий огонь. Свист газа. Дрожание земли и неба. Когда ракета на слепящих лучах, словно громадная колокольня, покидает старт и уходит в пустоту, развесив над лесами невесомые звоны.

Двигатель, стоящий в цеху, был подготовлен к испытаниям. Другой, подобный, уже погрузили в бетонный бункер. Команда инженеров на испытательном стенде ждала Лемехова, чтобы начать испытание.

– Через полгода мы должны иметь шесть двигателей, Денис Митрофанович. Будем иметь? – обратился Лемехов к директору, который ревниво и трепетно демонстрировал свое детище.

– Будем, Евгений Константинович. – Директор был невысокий, плотный, с упрямым бобриком, с расстегнутым воротом и неловко повязанным галстуком. Он чем-то напоминал дрессировщика, измотанного непокорным зверем. Этот зверь стоял перед ним, послушный, смиренный, но в любую минуту мог взъяриться, ринуться с рыком на своего повелителя. – Будет трудно, Евгений Константинович, но двигатели построим.

Они прошлись в белых халатах и бахилах в стерильном цеху. Свита Лемехова состояла из чиновников министерства и космического ведомства, из офицеров космических войск. Ему сопутствовал неизменный заместитель Леонид Яковлевич Двулистиков. Он держал записную книжицу. Делал пометки, преданно заглядывая в глаза начальника. Завод представляли директор, начальник цеха, конструкторы КБ. Рабочие с любопытством поглядывали на высоких руководителей.

Среди заводских представителей Лемехов обратил внимание на худого стройного человека с увядающим красивым лицом. На лице лежала тень утомления, какая бывает у тех, кто одержим тайной снедавшей страстью. Прямой тонкий нос, мягкие, чуть капризные губы, яркие голубые глаза неправдоподобного василькового цвета. Будто на зрачки наложили синие линзы. Лемехов обратил на него мимолетное внимание, как на нечто чужеродное и тревожащее. Но тут же забыл, повернувшись к директору:

– Американцы успешно испытали дальнобойный лазер для размещения на орбите. Этот лазер станет держать под прицелом наши лунные установки. Но мы их разместим под лунной поверхностью, и они будут неуязвимы.

– Чтобы успеть с шестью двигателями, нам нужна помощь, Евгений Константинович. Самарский завод задерживает узлы, а Воронеж поставил бракованные комплектующие. Нам нужна еще одна станочная линия. Мы нашли в Японии подходящие станки, но нам отказали в дополнительном финансировании.

– Это кто отказал? Опять Саватеев? Он что, саботирует? – возмутился Лемехов. – Он что, американский агент? Напомните мне, Леонид Яковлевич, – обратился он к Двулистикову. – Пора ему башку оторвать.

– Оторвите, Евгений Константинович. – Заместитель ударял в книжицу золоченой ручкой, делая пометку, преданно глядя на Лемехова.

А тот опять любовался двигателем. Сияющее диво, детище интеллекта, двигатель являлся продуктом высшего знания. Был прекрасен. Напоминал статую, сотворенную великим скульптором. Его пропорции подчинялись золотому сечению. В его стальных переливах чудилась волшебная женственность. Литые формы, упругие мускулы роднили его с образами античных богов. Тех, что Лемехов видел в музеях Греции и картинных галереях Италии.

Двигатель, стальной и недвижный, был живой и одухотворенный. Лемехов коснулся его, и тот отозвался легчайшей вспышкой света.