Крым 1941. Битва за перешейки - [97]

Как бы там ни было, но Октябрьский выехал в Поти в тот момент, когда информация об ухудшении положения на фронте и росте угрозы главной базе флота из всего высшего командования войсками Крыма была доступна ему одному. И так как эта информация носила полуофициальный характер, он не довел ее ни до сведения командующего войсками Крыма, ни до наркома ВМФ.

Ночью штаб войск Крыма наконец узнал о развивающемся прорыве на левом фланге и предупредил штаб ЧФ о дальнейшем ухудшении положения на фронте. Но командующего ЧФ к этому времени в Севастополе уже не было. Немедленно собравшийся Военный совет ЧФ объявил в городе осадное положение с утра 29 октября. Передвижение граждан запрещалось с 22 часов до пяти утра, прекращалась продажа спиртных напитков, предусматривались другие меры поддержания строгого порядка. Все это мало сказывалось на обороноспособности города, но других, более действенных мер Военный совет флота в ту ночь принять не смог.

30 октября в Севастополе было созвано совещание командиров, военкомов, начальников политотделов соединений и начальников служб флота. Совещанием руководил оставшийся за командующего начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев. На нем присутствовали члены Военного совета флота — дивизионные комиссары Кулаков и Азаров, а также контр-адмирал Жуков, который незадолго перед тем был назначен на вновь созданную должность заместителя командующего флотом по обороне главной базы.

Совещание выработало ряд мер по укреплению обороны Севастополя и подсчитало все силы, находившиеся в распоряжении Военного совета.

К 30 октября войска, готовые оборонять главную базу, состояли из двух батальонов местного стрелкового полка, 2-го и 3-го полков морской пехоты, гарнизонов долговременных огневых точек (ДОТов) и нескольких артиллерийских подразделений. Всего это составило около 12 тысяч человек, из них почти 700 — лица командного состава. В полной боевой готовности находились батареи береговой обороны.

Чтобы отразить первый натиск противника, следовало по крайней мере удвоить численность войск. Ближайшими резервами являлись учебный отряд Черноморского флота, училище береговой обороны, аэродромные части ВВС, школа НКВД. Все они сразу получили указание немедленно формировать батальоны морской пехоты. Это составило около трех с половиной тысяч человек. Но большинство из них было не вооружено, поэтому после совещания из Севастополя, за подписью Елисеева и Кулакова, пошла телеграмма в адрес командира военно-морской базы Туапсе. В ней предлагалось срочно, «сегодня же», отобрать в частях и направить в Севастополь на эсминце «Сообразительный» 1500 винтовок.

31 октября в Севастополе ждали из Новороссийска 8-ю бригаду морской пехоты (около трех с половиной тысяч бойцов), а с Тендровского боевого участка — батальон Дунайской военной флотилии. Но даже с этим пополнением все равно не хватало еще около 5 тысяч человек. Следовало немедленно формировать новые части из состава эвакуированных в Севастополь гарнизонов, но для них на месте не было оружия. У некоторых бойцов единственным личным оружием являлись гранаты или бутылки с горючей смесью. А автоматов было так мало, что их поштучно распределял между частями Военный совет флота.

Поэтому 31 октября Кулаков с Елисеевым собрали на ФКП флагманов и военкомов соединений, командиров и комиссаров частей, чтобы информировать их о создавшейся обстановке. Речь шла о том, что нельзя допустить ни малейшей неустойчивости ни в каком звене нашей обороны — иначе противник через несколько часов окажется на Северной стороне, у севастопольских бухт. В частях и на кораблях, перед строем личного состава читалось обращение Военного совета флота, призывавшее черноморцев бить врага так, как бьют его воины Красной Армии на подступах к Москве, армейцы и балтийские моряки под Ленинградом. Члены Военного совета требовали «обеспечить везде и всюду предельную бдительность, железную дисциплину и стойкость».

Трагизм положения был в том, что флот, располагая большим числом кораблей, мощной береговой артиллерией и авиацией (наши бомбардировщики могли и с кавказских аэродромов достигать Крыма), не имел для защиты своей главной базы достаточных по численности и надлежаще вооруженных сухопутных частей. Враг же мог быстро накопить под Севастополем довольно крупные силы, собрать их в ударный кулак и взломать оборонительный периметр.

Однако этого не произошло. Бои 31 октября показали, что противник не смог стянуть к Севастополю достаточно сил, и, что было еще более важным, в город вечером наконец прибыла из Новороссийска 8-я бригада морской пехоты. Положение можно было считать стабилизировавшимся. Днем 1 ноября эсминец «Бойкий» под флагом командующего флотом направился из Туапсе в Севастополь. В ночь на 2 ноября Октябрьский вернулся в Севастополь. Почти одновременно с ним в Севастополь прибыли и оба заместителя наркома ВМФ — вернувшийся из Новороссийска Рогов и переведший свой штаб из Алушты Левченко. Вслед за высшим флотским командованием в Севастополь прибыли и командующие обеими общевойсковыми армиями — Батов и Петров.