Крым 1941. Битва за перешейки - [98]

Присутствие в главной базе флота одновременно двух заместителей наркома, из которых один имел права строевого начальника, а другой, обладая не меньшим личным авторитетом, мог давать лишь советы, ставило Рогова, по словам члена Военного совета ЧФ Кулакова, «в несколько ложное положение». Поэтому 4 ноября Рогов снова отбыл на эсминце в Новороссийск. К этому времени командование как обороной Севастополя, так и обороной всего Крыма полностью сосредоточилось в главной базе флота.

Флот и берег (3–7 ноября)

После того как на совместном заседании Военного совета ЧФ и войск Крыма (о котором будет рассказано ниже) не удалось решить вопрос о передислокации флота, 3 ноября вице-адмирал Октябрьский провел отдельное заседание Военного совета ЧФ. На нем было решено вывести из Севастополя боевой состав флота, рассредоточив его по базам Кавказского побережья. Линкор «Парижская Коммуна», КР «Ворошилов» и некоторые эскадренные миноносцы планировалось перебазировать в Поти, крейсера «Молотов» и «Красный Крым» с частью эскадренных миноносцев и 1-ю бригаду подводных лодок — в Туапсе, 2-ю бригаду подводных лодок — в Поти и Очемчиру, торпедные катера — в Новороссийск, Геленджик и Поти, тральщики и сторожевые катера МО — в Новороссийск, Туапсе, Поти и Батуми.

В Севастополе планировалось оставить для поддержки обороны базы один-два старых крейсера, два эскадренных миноносца типа «Б», два эскадренных миноносца типа «Н» и небольшое количество тральщиков, СКА-МО и ДТКА.

Все достраивающиеся и ремонтирующиеся корабли было решено «привести в состояние возможности следовать самостоятельно или на буксире в базы кавказского побережья».

Завод № 201 было решено подготовить к эвакуации в Туапсе, мастерские тыла ЧФ — в Поти и другие базы для усиления там ремонтных возможностей. Все плавучие доки расставить в Поти, Туапсе и Новороссийске.

Бомбардировочную и разведывательную авиации планировалось перебазировать на кавказские аэродромы. Часть истребительной и всю штурмовую авиацию, необходимую для обороны Севастополя, оставить на аэродромах главной базы — Бельбек, Херсонес и Чортунь.

Отделы тыла ЧФ планировалось эвакуировать в Поти и Самтреди.

Учитывая сложность управления флотом из Севастополя в создавшейся обстановке, Военный совет решил организовать флагманский командный пункт в Туапсе, куда перевести штаб и центральные учреждения флота.

По результатам заседания вице-адмирал направил телеграмму на имя Сталина и Кузнецова, в которой просил утвердить решения о перебазировании на Кавказ ряда кораблей и части авиации, перевод туда отделов тыла, ремонтных предприятий и складов, а также о развертывании ФКП в Туапсе. Для обороны главной базы командующий предлагал оставить в Севастополе контр-адмирала Жукова на правах заместителя командующего флотом, с подчинением ему всех сухопутных частей флота.

Так как телеграмма была адресована и Сталину, находившийся в это время в Архангельске Кузнецов не решился что-либо ответить на нее, не получив указаний Верховного Главнокомандующего. Но, вернувшись 5 ноября в Москву и уточнив предварительно обстановку в Крыму у начальника Главного морского штаба, а затем и у начальника Генерального штаба, Кузнецов все-таки решил принять одно самостоятельное решение по этому вопросу.

Опасаясь, что Октябрьский опять отправится на Кавказ, нарком приказал заместителю начальника Главного морского штаба Алафузову «дать указание командующему флотом о его местонахождении», запретить тому покидать Крым. И командующему ЧФ полетела телеграмма следующего содержания: «В связи с обстановкой нарком приказал Вам находиться в Севастополе. Алафузов». Фактически ему запрещалось покидать Крым.

Как вспоминал впоследствии П. А. Моргунов, Октябрьский довольно болезненно воспринял ограничение его свободы передвижений, объявив всем присутствовавшим на ближайшем совещании: «пока идет наступление, мне приказано остаться в Севастополе. Окончательное решение будет принято Ставкой».

5 ноября, не дождавшись ответа, Октябрьский направил повторную телеграмму. Но, памятуя о реакции Кузнецова, командующий флотом на этот раз адресовал ее только Сталину. В ней он несколько сгустил краски, указав, что «до сих пор Севастополь ни от кого не получил помощи. Крымская армия была рассеяна, а остатки Приморской армии бродили по горам. Для обороны ГБ флот бросил все, что имел, и больше нечего было дать. Единственная надежда оставалась на то, что через день-два подойдут свежие армейские части. Если этого не будет, противник прорвется к Севастополю».

Командующий ЧФ напомнил, что, несмотря на тяжелое положение, он не получил руководящих указаний по новой дислокации кораблей и частей, эвакуации и размещению тылов, мастерских и по ряду других неотложных вопросов. Тогда же командующий доложил, что руководство сухопутной обороной базы он передал согласно приказу командующего войсками Крыма генерал-майору Петрову и предполагал по окончании эвакуации имущества ГБ на Кавказ перевести свой ФКП в Туапсе и оттуда руководить боевыми действиями флота на Азовском и Черноморском театрах.

Ознакомившись с телеграммой, Левченко расценил ее как оспаривание собственного решения и попытку осуществить не согласованные с ним действия. Но писать Сталину он не стал, а обратился к наркому ВМФ Кузнецову и начальнику Генерального штаба Шапошникову, сообщив им в своих телеграммах об организации в Крыму двух оперативных направлений: Севастопольского и Керченского.