Крылья земли - [22]

— Срочный груз, из-за которого Селиванов запретил менять маршрут, — хмуро проговорил Корнев.

Пятьдесят патефонов оставили в тундре у песчаной косы — машина сразу стала легче на четверть тонны.

Когда взлетели, внизу снова заметили ненца на оленьей упряжке; его олени попрежнему бежали ровным шагом, пересекая тундру. Ненец приближался к песчаной косе, откуда только что взлетел самолет.

— Вот будет ему удивление, когда найдет в тундре пятьдесят патефонов! — сказал Костя Строев.

— Зря не оставили записки, — заметил Буров. — Ненцы очень честный народ. Он еще, чего доброго, начнет их возить к нам на факторию. Ведь он не знает, что мы завтра заберем их самолетом…

Ирина Азарина все так же неподвижно лежала в самолете — на месте, очищенном в фюзеляже от вынутого груза. Корнев перед взлетом укрыл ее своим регланом. «Успеем довезти или, нет? — думал он. — Ведь из Кадыма еще надо лететь в Буранск, в Кадыме нет больницы».

Через десять минут после взлета они нашли гидроплан Орлова. На этот раз не пришлось выбирать место посадки: летчик сам наломал груды сучьев и выложил ими посадочный знак «Т».

— Использовал подручные средства, — усмехнулся Костя Строев. — Это еще что! Я сначала тоже учился на летчика, потом уже меня медицинская комиссия не пропустила, и пришлось перейти на технику… У нас в училище начальник учебной части был выдающийся подхалим. По радио сообщили, что сейчас сядет самолет генерала из округа, а посадочный знак не был выложен. И в ту же минуту видим, летит «Ут-2», не наша машина. Можно было бы и без знака обойтись, ничего страшного нет, но начальник учебной части позвал соратников, и они легли на землю: двое вдоль друг за другом, один поперек. Машина села. Они встали с земли и видят, выходит из самолета какой-то сержант и говорит: «Спасибо, братцы, а то я заблудился, пришлось у вас сесть». Пока они материли сержанта, прилетел генерал, а подхалимский знак-то уже встал, и пришлось генералу совсем без знака садиться…

— Постарайтесь, Строев, поскорей кончить с ремонтом. У нас мало времени, — распорядился Суботин, заходя на посадку.

Орлов и Строев с помощью запасов инструмента с большой машины «Ли-2» запустили мотор гидроплана. Орлов взлетел.

— Теперь до Кадыма дотянет, — сказал Суботин, глядя ему вслед — Нам тоже надо торопиться, скоро стемнеет…

В пути Буров стал спрашивать у Панкова, как прошла съемка местности. Панков отвечал подробно, они увлеклись разговором, стали спорить о будущей съемке… Корнев, который выходил из кабины посмотреть, как чувствуют себя пассажиры, подумал о том, что человек ненасытен в своей работе: люди только что вернулись из тундры, где им столько пришлось страдать, и уже снова думают о том, чтобы итти в тундру.

Когда пришли в Кадым, было уже около четырех часов, и солнце село. Оно было видно с воздуха, но на земле уже постепенно сгущались небыстрые северные сумерки; у самого поля, встречая их, недвижно стояли низкорослые кедры.

* * *

До Буранска, где находился конечный пункт их маршрута и где была больница, лететь надо два часа.

Буров остался в Кадыме, и больная была теперь на попечении экипажа. Корнев несколько раз выходил взглянуть на нее: ее лицо попрежнему оставалось бледным, дыхание стало прерывистым; она пыталась что-то сказать, но за шумом мотора не было слышно. Корнев ничего не понимал в болезнях, поэтому он чувствовал себя тревожно и подавленно.

В Буранске было уже совсем темно, и линию старта обозначили кострами; самолет зажег на посадке фары; костры колыхались в темноте длинными языками; ночной аэродром всегда казался Корневу тревожным и напоминал фронт. На аэродроме их встретил врач. Азарину положили на носилки. Летчики снова пошли ночевать в гостиницу.

На этот раз, несмотря на усталость, Корнев долго не мог заснуть: события дня нарушили однообразие их повседневной работы, которое так тяготило Корнева за последнее время. Он думал о том, что трудная работа неизбежно накладывает на людей свой отпечаток — они становятся проще и строже, такими, как Суботин и Хохлов. Перед Суботиным он был виноват, но у таких людей не принято извиняться; остается работать так, чтобы командир видел, насколько повлияло на его второго пилота происшествие в Кадыме. Нельзя торопиться с выводами, надо быть сдержанней и терпеливей. В этом Суботин прав. Выдержка — это большое искусство жизни. Если здесь, на Севере, в будничной работе транспортного пилота он научится этому — значит, не зря пропали годы после войны.

Потом он стал думать о том, что будет завтра. Они вернутся на свой аэродром. Командир отряда не простит Суботину нарушения, хотя ничего серьезного сделать ему не посмеет: ведь они спасали людей, а груз был не срочный… Но так или иначе у Суботина будут неприятности; а чем поможет ему экипаж, в том числе и он сам, Корнев? Он снова почувствовал неприязнь к Селиванову. Этот человек пришел в отряд год тому назад, его прислали из управления; когда-то он был летчиком, потом перешел на административную должность. Авиация развивается быстро; просидев десять лет безвыходно в кабинете, Селиванов перестал разбираться в деле; тогда его сняли и перевели в Юганск на практическую работу, туда, где он мог бы по-настоящему узнать жизнь большого аэродрома. Но он остался слепым. Он ничего не хотел видеть; существо дела, работа и чувства живых людей его не интересовали. Главное для него были отчеты, которые он посылал в управление. Он совершенно не заботился о справедливой оплате тяжелого труда летчиков, зная, что сложное задание в самых трудных условиях всегда выполнят те, кто любит свою работу. Так было, когда экипаж Бортнева доставил срочный груз в Ирбитский порт, откуда уходил последний пароход перед ледоставом, — им не оплатили за сложность полета на том основании, что они не оформили во-время всей необходимой документации. Летчику Чумакову для выплаты пенсии необходимо было заверить выписку из летных книжек; обычно это делалось на последнем месте работы. Командир отряда заверил ему только период работы в Юганске, хотя прекрасно знал, что если Чумакову, двадцать лет пробывшему в авиации, заверять свои летные книжки по частям, то надо объехать, по меньшей мере, полстраны, не говоря о розысках организаций, которые давно уже не существуют…