Крыло Последний Патрон - [13]
Солдаты лоялистов миновали ориентир, обозначавший эффективную дистанцию поражения картечи. Канонир, удерживающий факел, вопросительно посмотрел на командира. Но мужчина не спешил. Оба они, командиры расчётов, договорились заранее, что подпустят врагов поближе. Чтобы дошли до второго ориентира.
Короткий жест они выполняют почти синхронно, когда лоялисты доходят до приметного куста в стороне от дороги. Канониры, напряжённо ожидавшие этого сигнала, подносят факелы к запальным отверстиям, также почти одновременно. Порох сгорает за короткие доли секунды.
Два выстрела перекрывают бой барабанов. Сотням свинцовых дробинок требуются жалкие мгновения, чтобы пролететь разделявшие форт и людей две с небольшим сотни метров. Первый отряд лоялистов мгновенно редеет вдвое. Две небольшие фортовые пушки оставляют на поле боя две просеки, первыми собирая кровавую жатву, открывая счёт в этом бою.
— Огонь! — командует Комендант.
Отряд лоялистов уже сорвался с места, уже бежит вперёд, чтобы спрятаться под стенами, в мёртвой зоне, где их не смогут достать мушкеты. Но защитники стреляют не в них, а в следующий отряд. Офицер лоялистов второго отряда кричит команды, первая шеренга встаёт на колено, и вот уже две шеренги дают синхронный залп. Пули бьют по стенам и пролетают мимо зубьев, находя своих жертв. Падают защитники, пули пробивают им головы, врезаются в плечи, застревают в груди. Пушки перезаряжаются снарядами шрапнели, канониры спешно выставляют короткую задержку. Фортовые пушки, устаревшие, но вполне ещё способные принести опустошение в ряды врагов, готовятся к новому залпу.
Остатки первого отряда лоялистов добегают до стен, но это их не спасает. Солдаты наверху зажигают ручные гранаты и сбрасывают их вниз. Через несколько секунд раздаётся нескладная серия взрывов, что добивает остатки первого отряда. Второй отряд продолжает огонь по стене, солдаты умело стреляют четырьмя шеренгами, но падают значительно быстрее защитников крепости.
А затем стреляют пушки. В этот раз их огонь не столь удачен, один снаряд уходит выше, и основной заряд картечи, хотя и задевает задние ряды отряда, уходит в землю. Второй снаряд взрывается удачнее, оставляя узкую полосу смерти в строю врага.
Офицер третьего отряда, почти достигшего позиций второго, выкрикивает команду на штурм. Отряд рассыпается небольшими группами и рвётся к стене, не прикасаясь к винтовкам. Вместо этого, в их руках возникают гранаты.
Одна из пушек даёт следующий выстрел шрапнелью, их расчёт справляется с перезарядкой быстрее. Снаряд удачно подрывается прямо перед рядами второго отряда. И вновь десятки мертвецов падают на холодный камень.
Промедление второго расчёта было вызвано заряжанием картечи. Они успевают, выстрел кладёт разом одну из групп штурмующих. Расчёт полностью реабилитировался за прошлый неудачный выстрел.
В нескольких местах в нападавших со стены летят гранаты, но без особого успеха, враги ещё не успели подойти достаточно близко.
Второй отряд лоялистов дрогнул. Офицеры и большинство десятников к этому моменту были мертвы, началось паническое бегство. Их место уже занимал четвёртый отряд, также открывший пальбу шеренгами, продолжая обстреливать защитников. Бойцы гарнизона падали, раненые и мёртвые. В количестве куда меньшем, чем у лоялистов, но атакующие, похоже, готовы были к такому размену.
Второй бросок гранат со стен был удачнее предыдущего, перебив или разогнав несколько групп, подошедших вплотную. Но не всех. Атакующие стремились в первую очередь забросить свои гранаты на башни, чтобы уничтожить орудия. Но были и те, кто забрасывал смертоносные заряды просто на стены. Раздалось несколько взрывов. На одной из башен вспыхнул огонь, но страж быстро справился с пламенем, не дав тому разойтись. Под стену снова полетели гранаты, добивая остатки третьего отряда лоялистов.
Раздался выстрел одного орудия, а с некоторым запозданием разрядилось и второе. Два пучка смертоносной стали один за другим обрушились и без того успевший поредеть строй. И лоялисты снова дрогнули. Остатки отряда развернулись и бросились бежать. Пятый отряд, шедший последним, не успел вступить в бой, да в этом и не было смысла.
— Не стрелять! — рявкнул Хейс. — Не стрелять собачьи дети! Берегите патроны!
Ещё несколько солдат, раззадоренных, разгорячённых боем, сделали по выстрелу хотя и слышали приказ, излишне поверив в собственную меткость. Глядя на отступающего противника, защитники гарнизона зашлись оглушительными криками радости и ликования. Поле боя осталось за ними, первый приступ был отбит.
— Пересчитайте убитых и раненых, — приказал комендант.
Он был рад победе, но ликование считал преждевременным. Да, сегодня стенами форта погибло несколько солдат противника. Но армия, ужа начавшая разворачивать осадный лагерь, насчитывала никак не меньше нескольких тысяч. И столь наглый, самоубийственный приступ был первым и последним. В следующий раз лоялисты обрушат на форт всё, и людей, и пушки, и одарённых.
Но сегодня он не будет мешать солдатам праздновать первую победу.
Глава 5
Девять защитников погибло на стенах. Ещё двенадцать в следующий час от тяжёлых ран. Двое тяжелораненых больше не смогут продолжать службу. За жизни ещё троих сейчас боролась Ульяна. У одного пуля прошла через лёгкое. Целительница сумела закрыть рану и остановить кровотечение, но пуля занесла грязь, и сейчас мужчину терзала агония. Второй потерял много крови он раны в бедре, и по-хорошему ему требовалось переливание, но Ульяна не знала его группы крови, что касалось и остальных солдат. Поэтому переливание с лёгкостью могло его убить, а не спасти. Женщина напоила молодого парня укрепляющими зельями, а также дала ускоряющее образование крови. Третий получил осколком пули по черепу и большую часть времени лежал без сознания, а когда приходил в себя, сразу начинал блевать. Раны остальных были лёгкими и не требовали надзора целителя.
Нужда меняет человека. Голод, страх, боль и унижение могут сделать из человека чудовище, или закалить его словно сталь. Отчаяние, несправедливость, потери и безысходность заставляли даже сильнейших сдаваться, но порой загнанная в угол жертва превращается в жестокого и опасного хищника. Первое Крыло. Это начало истории о человеке, который стал самым страшным из чудовищ, и о чудовище, что человечнее любого из людей.
Еще вчера у тебя было все. Деньги, роскошь и женщины, все было доступно, лишь протяни руку. Сегодня конкуренты твоего отца забирают у тебя все. Каким будет твое завтра? На первый взгляд — совсем не радужным. Но один договор с могущественным существом даст тебе больше, чем ты мог представить. Это пособие о том, как получить от жизни все. И чтобы тебе за это все ничего не было.
Сегодня ты — никто. За тобой нет ни денег, ни семьи, ни влияния. Но ты стал свободнее чем был, отбросив все, что могло сковывать и связывать. Под ногами лежит путь в неизвестность, опасную, но сулящую большие богатства, чем ты мог представить. Настало время начать новый путь, новый подъем на Олимп, не обремененный старыми связями и обязательствами. Это пособие о том, как получить от жизни все. И чтобы тебе за это все ничего не было.
фанф Наруто. Попаданец в ОМП. Вагон и тележка новых персонажей и событий. Местами ООС. Вроде как не МС. Гарема нет. Романтики тоже нет, почти. Временные рамки смещены, сейчас все события вмещаются в первый сезон. Изменены часть событий канона, примерно с Экзамена на Чунина. В Арках повествование ведется от первого лица (есть интерлюдии, но не много). В ОВА повествование ведется от лица Автора. Местами Дарк, но это спорно, меня упорно уверяют, что не Дарк вообще. Но то, что никаких соплей нет, это однозначно. Сюжетный такой фик, сравнивают с Ирьенином.
Тлеет маленький фитилек войны. Пока не слышно грохота орудий, оружейного огня и марша обреченных на смерть людей. Не доносит ветер издалека запахи пороха, крови и гниения. Война звучит пока только в речах облаченных властью, но это не делает ее менее ужасающей. Четвертое Крыло. Это история о человеке, который стал самым страшным из чудовищ, и о чудовище, что человечнее любого из людей.
Альтернативный мир. Соединённые Штаты Америки. Наше время. Обычный весенний день в обычной американской глубинке делит мир на «до и после». «До и после» появления людей с суперспособностями. Но если в этом мире спецслужбы не являются карикатурными идиотами, через шаг стреляющими себе в колено? Если правительство не сидит, засунув голову в задницу, а активно действует, пытаясь взять ситуацию под контроль? Какой будет другая история?
Продолжение истории о престолонаследнике великой державы, которому отец подарил нищую колонию, желая разбудить в сыне правителя.
Воин Хавальд и полуэльф Лиандра узнают от таинственного незнакомца, что легендарной великой державы Аскир больше не существует, она распалась на семь королевств, где на всех фронтах царят раздор и враждебность. Чтобы предупредить жителей об опасных войсках Талака, Хавальд со своими друзьями отправляется к магическому порталу, который якобы скрыт в труднодоступной Громовой крепости и может перенести их в Аскир. Они и в самом деле находят портал и оказываются в пустынном королевстве Бессарин. Но армия Талака неотвратимо продвигается вперёд. Переведено специально для группы ˜"*°†Мир фэнтези†°*"˜ (http://vk.com/club43447162).
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Мир, построенный на лжи, начинает трещать по швам. Старые конфликты обостряются, новые разжигают пока ещё тлеющее пламя пожара. Потери и лишения заставляют людей показывать свой истинный облик, выворачивают все доселе скрытое наружу. И куда чаще душа человека демонстрирует желчь и гниль, чем твёрдость духа и чистоту побуждений. Третье Крыло. Это история о человеке, который стал самым страшным из чудовищ, и о чудовище, что человечнее любого из людей.
Боль утрат оставляет шрамы на сердце. Жизнь, пронизанная ложью и предательством, заставляет душу черстветь. За словами о чести скрывается гниль высокомерия. Стоило преодолеть одни опасности, как судьба подбросила новые. Второе Крыло. Это история о человеке, который стал самым страшным из чудовищ, и о чудовище, что человечнее любого из людей.