Крыло беркута. Книга 1 - [117]

Однако ларец был открыт не только для того, чтобы молодой туре в присутствии почтенных свидетелей принял на хранение названные ценности, — все, затаив дыхание, ждали, когда со дна ларца будет извлечено нечто бесценное. И вот старейший извлек это нечто, обернутое казанским сафьяном, и начал разворачивать сверток. В свертке оказался пожелтевший листок бумаги. Старейший, словно бы поколебавшись — дотронуться или нет? — осторожно разгладил листок и протянул его шакирду:

— Впиши сюда имя нашего нового турэ!

— Пусть сначала прочитает вслух! — потребовали сидевшие кружком акхакалы.

Хотя бумага на их памяти уже несколько раз читалась на торжествах или таких вот печальных собраниях, акхакалы вновь в глубоким вниманием выслушали внесенные в священные записи сведения и имена.

«…Много было родов в нашем славном племени Юрматы, когда предводительствовал Тухал-бий, — читал шакирд. — Все народы называли его бием, а у ногайцев было принято называть мурзой, и они склоняли перед ним головы. В те давние времена они кочевали в местах, где текут Зай и Шешма. После Тухал-бия предводителем стал Шагали, затем Гажлук, затем его сын Шейх-Дервиш, затем Бурнак-бий.

В долинах Зая и Шешмы выдались крутые годы. На лошадей и овец напал мор. Ногайцы, посовещавшись, сказали: „Наши предки пили воду из Кубани, сюда прикочевали зря; холод пагубней зноя, эти места нам не подходят, уйдем туда, где обитали предки“. Однако те из народа, кто ничего не имел, пришли к предводителю и сказали: „В хорошие годы мы были вместе, не бросай нас теперь, когда наступили худые времена“. И Бурнак-бий решил остаться. Его младший брат Ядигер ушел с бесчисленными ногайцами и прочим людом на Кубань. Оставшихся стали называть истяками, а также и юрматынцами. Они, переселившись, кочевали у Сакмара, Яика, Идели. Они заняли земли от Нугуша в среднем течении Агидели до Кугуша ниже по ее течению — край, где много ветвистых речек и заливных лугов. Они подняли на деревья борти для пчел, приохотились добывать бобров в речках, и куниц в чащах, и лисиц в редколесье.

После Бурнака стал бием его сын Байтуря, а затем сын Байтури Янтуря, затем сын Янтури Саляу, затем сын Саляу Актуш, затем сын Актуша Куктуш, затем сын Куктуша (Сабаклы, затем сын Сабаклы Муштари…»

Далее имена предводителей племени, начиная с древнейших времен, были перечислены заново без перебивок — будто нанизаны на единую нить. Это шакирд не стал читать, поднял взгляд на старейшего, — мол, всё, что еще прикажете делать?

— А теперь, — сказал самый старый акхакал, — будь добр, возьми в руку перо и впиши вслед за именем Муштари имя нашего нового турэ.

В благоговейной тишине шакирд вытянул из правого голенища гусиное перо, из левого — чернильницу, сделанную из коровьего рога. Осторожно обмакнул перо и, пошмыгивая носом, вывел на бумаге имя нового предводителя племени. Пока шакирд, не сводя глаз с оставленных пером кривулин, ждал, чтобы подсохли чернила, акхакалы издали завороженно смотрели на свежую запись. Новое имя в ряду других выделялось так, словно на нить одноцветного ожерелья надели бусину другого цвета, да и покрупней. Это и старикам, не знающим ни буковки, было ясно видно.

— Что ты написал, шакирд? — спросил старейший. — Будь добр, прочитай.

— Я написал: «Татигас».

— Добавь «бий», — велел старейший, хотя в прежних записях слово это не повторялось после каждого имени.

Но теперь был резон в таком новшестве. Была, хоть и слабая, надежда вернуть, опираясь на титул бия, прежнюю привилегию племени. Дело в том, что благодаря этому коротенькому слову, выражаемому всего лишь двумя арабскими значками, племя Юрматы до недавнего времени не платило ясака.

По преданию, Бурнак доказал ногайскому хану, что юрматынцы связаны с ногайцами кровным родством, а сам он — потомок мурз. Хан возвысил Бурнака, присвоив ему титул бия, и ясак отпал. Так и повелось из поколения в поколение, привилегия передавалась по наследству.

Племя, глава которого не может возвысить себя в глазах хана, несет двойную повинность. Если же предводитель удостоится какого-нибудь титула, народу полегче. Вот и юрматынцам коротенькое «бий» приносило кое-какую пользу: их тяготы ограничивались ублаготворением лишь своего турэ. Конечно, каждый турэ, отправляясь к хану, должен был брать с собой богатые дары. Чем значительнее племя, тем богаче дары. И все же, как бы велики они ни были, дары — не ясак.

Издавна баскаки косились на юрматынцев, живших по сравнению с другими вольготно, но никто не решался замахнуться на привилегию бия. Сделал это баскак Ядкар. По его наущению отец Татигаса Муштари-бий был призван к хану Акназару. И было ему сказано:

— Племя Юрматы должно платить ясак!

Муштари, высокомерный, как большинство турэ, вдобавок задирал кос в силу своего наследственного бийства. Вначале он лишь усмехнулся.

— Баскак Ядкар не вправе требовать от меня ясак, — сказал он надменно. — Я — бий.

— Ты — бий, а я — мурза, — ответил баскак. — Я — потомок ханов.

Муштари-бий уступать не собирался.

— Коль ты потомок ханов, то не должен нарушать ханские установления.

— Какие установления? Нет повеления великого мурзы Мамая освободить юрматынцев от ясака!