Крыло беркута. Книга 1 - [116]

Шрифт
Интервал

…На следующий день они ехали уже не таясь. Правда, Биктимир вступал в разговоры только с пастухами, выяснял, что за места проезжают. Один из пастухов сообщил:

— Земли тут юрматынские. Юрматынцы мы.

— Турэ у вас злой? — поинтересовался Биктимир.

— Разве незлые турэ бывают? — улыбнулся пастух. — Все они одинаковые.

— Да нет, брат, неодинаковые. Один норовит утопить, а другой — кинуть в огонь. Один заставляет кланяться, другой — спину гнуть.

— Один шайтан…

Может быть, закончив разговор на этом, путники наши отправились бы дальше, но тут в их сторону свернули несколько всадников.

— А вот и сам турэ, Татигас-бий, едет, — сказал пастух, указав на всадников кнутовищем.

Татигас, осадив коня, спросил добродушно:

— Беглые?

— Сначала, турэ, люди здороваются, — сдерзил Биктимир. — И проезжий, и беглый — тоже люди.

— Ишь ты! Давно других уму-разуму учишь?

— Да я, турэ, больше сам ума набираюсь.

— Ну и как идет дело?

— Не шибко. Успели расхватать до меня, ум-то.

Татигас рассмеялся.

— Конь под тобой чей?

— Раз подо мной — выходит, мой.

— Значит, так: ждите меня в становище, — приказал турэ. — Я скоро туда подъеду.

И ускакал куда-то со своими спутниками.

Биктимир с Минзилей переглянулись в недоумении.

— Ладно, заедем в становище, — решил Биктимир. — Может, это нам на пользу обернется.

Татигас не заставил ждать себя долго. Соскочил с коня, тут же позвал беглецов в свою юрту.

— Ты, кустым, со мной не хитри, — сразу предупредил он, обращаясь к Биктимиру как к младшему по возрасту, хотя сам выглядел моложе. — Я тебя насквозь вижу. Откуда сбежали?

Биктимир все же не открыл всю правду.

— Издалека, турэ, из казанских владений.

— Прекрасно! Чем длинней путь беглеца, тем короче его тень.

— Это уж так…

— Оставайтесь у меня. Укрою. Какой турэ ныне откажет бесприютным в приюте? Но укрытый и сам должен быть всегда настороже. Глянешь раз вперед — пять раз оглянись назад. Понял?

— Такая уж у Нас доля: от опасности бежать, а потом жить-дрожать.

— Ишь ты, умеешь разговаривать! А дело какое-нибудь разумеешь? Ремеслу не обучен?

— Я ко всякой грязной работе привычен, лишь бы еда была чистая.

— Хм… Табун я тебе, пожалуй, не доверю. Жену твою на дойку кобылиц поставить можно. Кумыс делать умеет?

— Вся она тут, со всем своим уменьем и неуменьем. Сама может сказать.

Татигас окинул Минзилю взглядом с головы до ног и, должно быть, впечатление она произвела хорошее.

— Что умеет жена — ей и зачтется, — продолжал турэ. — А сам ты на что способен? Стрелы выстругивать, наконечники ковать не сможешь? По зубам тебе железо?

Живя у тамьянцев, Биктимир заглядывал в кузницу, и не только заглядывал — кое-чему научился. Помогал кузнецу, такому же, как сам, бедолаге. Ковали наконечники и для стрел, и для копий.

— Что молчишь? По зубам тебе, спрашиваю, железо?

— По зубам. Но опять же зубы не только для железа предназначены…

— По работе и пища. Значит, так: остаетесь. Коней своих отгони в мой косяк. Ни к чему беглым такие кони, вызывают подозрение. Надумаете уехать — дам коней понеказистей…

Турэ распорядился отделить занавеской место в юрте для слуг, и вечером Биктимир с Минзилей прильнули друг к дружке, как двое влюбленных при первой встрече.

23

Татигас-бий по натуре не был жесток. Не замахивался он на людей плеткой, как другие турэ, даже бранным словом не обижал. Провинившихся по необходимости сажал в погреб. Была и у него глубокая яма для приведения в чувство чересчур безалаберных, забывшихся или слишком строптивых соплеменников. На то и власть, чтоб наказывать. Как обойтись ей без зиндана, без клетки, на худой конец — без такой вот ямы?

Власть перешла к Татигасу не так давно. Когда предали земле тело его отца Муштари-бия, положив рядом любимого коня покойного и отдав все должные почести, один из акхакалов тут же сказал:

— Забота о племени Юрматы легла на Татигаса, сына Муштари. Выскажем ему свои пожелания.

— Ты старейший из нас, говори от имени всех, — ответили ему.

Старейший поднял руки к небу.

— Клич наш непобедимый — «актайлак», древо почитаемое — зеленая верба, птица священная — сокол-белогорлик, тамга несмываемая — трезубец. Восславим наши святыни!

— Слава! Слава! Слава! Слава! — прокричали акхакалы, тоже воздев руки.

— Да не разлучит нас Тенгри с родной землей!

И обратясь к Татигасу, старейший наказал:

— Держи спину прямо, правь племенем твердо!

Затем акхакалы отправились в юрту Татигаса, и старейший велел прислать туда каргалинского шакирда, который забрел к юрматынцам в поисках средств существования, а проще говоря — побираясь на миру. Войдя в юрту, шакирд встал на колени в ожидании повелений. Акхакалы сочли необходимым, чтобы он на всякий случай сотворил и мусульманскую заупокойную молитву — аят. Шакирд, безбожно коверкая арабские слова, в чем, впрочем, никто не мог его уличить, спел молитву на мотив какой-то бухарской песни.

После этого старейший акхакал выставил на круг небольшой каменный ларец. В ларце хранились золотые и серебряные украшения, драгоценные камни, изящные кинжалы, ножи и всякого рода наконечники стрел, подаренные юрматынским предводителям в разные времена разными ханами и главами племен. Бережно выложив эти осколки прошлого, вызывающие и гордость, и светлую печаль, старейший обвел взглядом присутствующих, как бы спрашивая: «Все видите?» Своеобразные сокровища, напоминая о славе, добытой былыми предводителями, говорили о том, что и само племя издревле относилось к числу значительных и уважаемых племен.


Еще от автора Кирей Мэргэн
Тайна Караидели

Приключенческая повесть известного башкирского писателя Кирея Мэргэна (1911–1984) о пионерах, которые отправляются на лодках в поход по реке Караидель. По пути они ближе узнали родной край, встречались с разными людьми, а главное — собрали воспоминания участников гражданской войны.


Крыло беркута. Книга 2

Вторая книга романа известного башкирского писателя об историческом событии в жизни башкирского народа — добровольном присоединении Башкирии к Русскому государству.


Рекомендуем почитать
Банка консервов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Масло айвы — три дихрама, сок мирта, сок яблоневых цветов…

В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…


Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Иначе не могу

Описываемые в романе события развертываются на одном из крупнейших нефтепромыслов Башкирии. Инженеры, операторы, диспетчеры, мастера по добыче нефти и ремонту скважин — герои этой книги.


Родные и знакомые

Роман о борьбе социальных группировок в дореволюционной башкирской деревне, о становлении революционного самосознания сельской бедноты.


Когда разливается Акселян

Роман повествует о людях, судьбы которых были прочно связаны с таким крупным социальным явлением в жизни советского общества, как коллективизация. На примере событий, происходивших в башкирской деревне Кайынлы, автор исследует историю становления и колхоза, и человеческих личностей.