Крылатый пленник - [22]

Однако, как ни могуча была стойкость советских товарищей, голод беспощадно делал своё дело и уже реально угрожал многим. Как было спасать друзей? Выделять кусочки от двухсот граммов? Это приблизило бы гибель жертвователей, сами больные не принимали такой помощи. Стали искать другие средства спасения. И находили.

В лагере немцы создали несколько рабочих бригад, или команд, из сержантского состава. Попадали в них техники, штурманы, радисты. В командах насчитывалось человек по пятнадцать-двадцать. Выводили их на хозяйственные работы.

Одну из этих команд стали возить автомашинами на лодзинскую текстильную фабрику. Там копались котлованы для фундаментов и траншеи под трубопроводы. Команду вывозили на весь день, пленные брали с собой котелки. Земляные работы требуют немалых сил, но немцы не увеличивали пайка. Пленные неминуемо погибли бы, если бы не помощь со стороны польского населения!

На фабрике, где пленные копали траншеи и котлованы, польские работницы-текстильщицы готовили для себя пищу. И хотя им самим не хватало продуктов по скудным оккупационным нормам, эти польские женщины стали приносить на фабрику свои продукты и варили лишние бидоны супа, чтобы кормить военнопленных. Землекопы не только подкреплялись сами, но и приносили полные котелки густого супа голодающим в лагере. Эти котелки распределялись среди больных и ослабших и спасли не одну гаснущую жизнь. Несмотря на все строгости конвоя, пленные иногда перебрасывались словечком с польскими работницами, и они узнали, что своим самопожертвованием реально спасают обречённых голодной смерти авиаторов. Женщины смахивали слёзы с ресниц и не ослабляли помощи.

Если эти строки дойдут до вас, милые польские женщины, работницы-текстильщицы лодзинской мануфактуры, вспомните пленных землекопов на дворе вашей фабрики, вспомните сентябрьские дни 1943 года, котелки, которые вы наполняли сваренной вами пищей, и примите ещё раз братскую благодарность от русских людей, чьи жизни вы старались сберечь во имя окончательной общей победы над фашизмом! Слава и сердечное спасибо вам, дорогие польские наши подруги!

Другая рабочая лагерная команда выводилась на территорию пакгаузов перелопачивать слежавшийся, горевший овёс. Ребята набивали карманы зерном и приносили его в лагерь. Сваренное в шелухе зерно вызывало заболевания, но всё-таки это было подспорье. Нужно было лишь научиться приготовлять его к столу.

Вячеслав Иванов ближе всего подружился с Василием Терентьевым. Оба выздоравливали, но голод быстро вёл их к полной потере сил. Окружающие с тревогой видели, что эта пара долго не протянет. Требовалась немедленная помощь. В самом деле: лётчик-истребитель гвардейского полка Вячеслав весил в июне 1943 года 86 килограммов. Военнопленный номер 625 немецкого лагеря «Люфтваффе-Цвай-Д» (Литцманштадт) весил в сентябре того же года 43 килограмма.

Друзья и соседи по бараку посоветовали Иванову и Терентьеву пристроиться к одной из рабочих команд. С помощью пленных из лагерной администрации этого удалось добиться. Иванов и Терентьев попали в команду, которая лопатила овёс в пакгаузе.

Зерно уже давно лежало в больших кучах, и внутри этих куч овёс сильно подпревал. Деревянными лопатами его перемешивали, спасая от сгорания. Для двух обессиленных людей первый десятичасовой рабочий день оказался невыносимо трудным. Лопаты валились из рук, холодный липкий пот пропитывал рваное бельё, руки дрожали. Сознание так мутилось, что казалось – вот-вот оно покинет ослабевшее тело. А конвой покрикивал:

– Шнель, шнель арбайтен! Шнель, шнель шауфельн![29]

Всё-таки овса в лагерь притащили: в карманах, сапогах, за пазухой и в рукавах. Немцам-конвоирам зерно казалось несъедобным, они не мешали приносить его в лагерь и даже любопытствовали, как же «дизе руссен»[30]ухитрятся употребить его в пищу. Это действительно была хитрая задача, но голь, как известно, на выдумку хитра!

Пленные добыли на воле две пустые консервные банки из жести. Иванов одну прибил к доске, натыкав гвоздём дырок в боковой стенке, чтобы рваные края дыр, похожие на шипы, торчали наружу. На первую банку насадили вторую, большего диаметра, у которой дыры-шипы глядели вовнутрь. Получилась тёрка-мельница, или своеобразная крупорушка с жестяными тёрками-жерновами. С помощью этой «малой механизации», как шутили пленные, сохранявшие неистребимый русский юмор, овёс мололи, а смолотую массу ссыпали в миску.

От двухсотграммовой хлебной пайки оставляли по двадцать граммов для закваски. Замоченный в миске овёс закисал и начинал бродить. Потом, когда брожение заканчивалось, клейкая масса выдавливалась через тряпочку, а жёсткая шелуха оставалась внутри, в тряпице. Выдавленная масса варилась с солью на чугунной печурке. Получался кисель, вряд ли привлекательный для строгих гастрономов, но укрепивший и продливший немало жизней в лагере. Им друзья усиленно угощали и французского пилота Ива Маэ из боевого состава «Нормандии». Вячеслав и Василий очень полюбили этого жизнерадостного и весёлого француза.

Однажды обоим друзьям, Терентьеву и Иванову, посчастливилось попасть и на текстильную фабрику, где пленные работали землекопами.