Крылатый лев - [21]

Стараясь не думать об этом, я положил перед Учителем и Вишней деревянные ложки, поставил глиняные тарелки. Только сейчас я заметил, сколько на них трещинок. Но мы так привыкли к старой посуде, что не обращали на это внимания.

Отец глянул на меня с укоризной и тут же взял всё в свои руки. Он знаком велел мне поднять приборы и живо застелил стол не новой, но чистой белой скатертью. Вытащил из шкафа приличные фарфоровые тарелки и жестом фокусника расставил их на столе. Мгновенно заварил свежий липовый чай и комнату окутал горячий сладкий аромат. Если бы отец знал, что к нам явятся гости, непременно сварил бы темный, с пряными травами, грибной суп и напек два противня пирогов с ежевикой. Уверен, он думал об этом, когда огорченно крякал, вынимая из печки ванильные сухари.

— Прекрасный обед, Вадим, — улыбнулся Учитель эм Марк, не спеша размешивая расписной ложкой горячую кашу. — Ты всегда отлично готовил. До сих пор помню вкус пирогов, которыми ты угощал нас, когда родился твой сын. Чудесные были пироги.

— Да я как в тумане стоял тогда у печки, — смущенно признался отец. — Когда стряпал, только и думал о том, как бы скорее все решилось.

— Но ведь решилось хорошо, правда?

— Правда, — твердо сказал отец, а Учитель, погладив выглянувшее из кармана облако — Фиолетового Филина, негромко продолжил:

— Вчера ночью, когда народ разошелся с площади, где вещал Колдун, я решил поговорить с ним наедине. Разумеется, я и при всех высказал свое мнение, но, боюсь, Колдун вошел в раж и на этот раз был более красноречивым. В дом он меня не впустил, но согласился побеседовать в недалеком перелеске — видно, надеялся и меня убедить в своей правоте… — помедлив, Учитель добавил: — Не скажу, что мне было приятно беседовать с этим господином. Но ведь речь идет о моем ученике, да еще о сыне моего друга, значит, я обязан прояснить дело. Разговор был долгим. Я вернулся домой за полночь.

— Мы даже начали волноваться… — тихо сказала Вишня.

— Ох, Марк, как же я рад, что ты не веришь в трепотню этого, да простят меня облака, огрызка! — отец благодарно покачал головой. — Невесело, зацепи змею за хвост, стоять впотьмах подле этакого черта! Не каждый бы решился. Он же словами прямо в мозг впивается. Что он там говорил?

— Повторял, как заведенный: «Лион — призрак, Лион — мертвец».

— Вот мерзавец. А ты?

— Пытался объяснить, что призраки не грызут яблоки и не носят плащ в холода, — в карих глазах Учителя эм Марка вспыхнули задорные огоньки. — Но он, конечно, не слушал. Он же тебя, Вадим, с давних времен не выносит.

— Знаю, знаю… У него зуб на меня имеется, — вздохнул отец.

— Но дело не только в тебе. Колдун страстно ненавидит Лиона. Не просто ненавидит — боится!

Все посмотрели на меня, но я только усмехнулся. Словам Учителя я не поверил — с чего бы тот, на кого со страхом глядит весь город, будет бояться пятнадцатилетнего пацана? Я полагал, что отец возразит Учителю, но он, к моему удивлению, кивнул:

— И мне так кажется, Марк. Боится! Конечно, Лион еще мал, но, когда вырастет, даст отпор этой высохшей елке… Но пока и я не такой уж старый. Не дам сына в обиду. Пусть хоть весь город против меня ополчится.

— Вадим, далеко не все поверили Колдуну. Да, его опасаются по привычке, ведь говорит он красиво, гладко, да и мозги туманить умеет. Но и тебя простой народ уважает! Вот увидишь, пройдет день, другой — и жизнь пойдет своим чередом. Я ведь тоже не последний человек в городе. Всем буду говорить, что Лион — никакой не призрак, а обычный мальчик. Школьник. Мой ученик.

— Спасибо вам, Учитель эм Марк, — пробормотал я.

— За что ты благодаришь? — внезапно обернулся Учитель, и мне стало не по себе. — За то, что ты — ученик? Должен заметить, что в школе ты успехами не блещешь, хотя способности имеешь неплохие. Задачки решаешь на отлично (даже слишком — всем даешь списывать!), а вот языками не занимаешься. С гномьим языком у тебя, кстати, совсем плохо. Вот сейчас, в праздники, ты хоть раз открыл учебник?

— Нет, — неохотно признался я, и с раздражением почувствовал, что краснею.

— Вот видишь!

— Папа! — укоризненно воскликнула Вишня. — Вот зачем ты сейчас начинаешь?

— Все правильно говоришь, Марк. Надо, надо учиться, — сумрачно отозвался отец, не глядя в мою сторону.

«Обязательно нужно было нажаловаться! — с неприязнью подумал я. — Для этого, что ли, он явился сюда? Но отец и так знает, что мне плохо даются языки. Особенно гномий — кто там разберет их воркование! Сплошные гыр-гыр да мыр-мыр, будто кошки мурлычут. Не могу я это зубрить, у меня от булькающих звуков горло сохнет! Да и зачем это нужно? Местные гномы прекрасно говорят по-нашему, а в дальние гномьи долины никто добровольно не полезет».

Во мне вскипела нежданная злость. Ну что ж, сейчас, когда одна половина горожан считает меня бродячим мертвецом и готова разорвать на кусочки, а другая трусливо прячется за наглухо запертыми воротами, самое время достать с дальней полки пухлый синий учебник с милым гномиком на обложке. Плевать на то, что под окнами бродят грабители и убийцы, — я заберусь с ногами на топчан и примусь гырчать, фырчать, мырчать — ну и порычу ближе к вечеру. А если бандиты подожгут дом, буду спасать не отца и не себя, а потрепанную гномью книжку. При пожаре все бегают с ведрами — а я с гномьим букварем, как дурень с писаной торбой. Прекрасная получится картина!