Крылатые люди - [9]
— Полтонны взрывчатки надо бы здесь оставить, — бормочет Курбан. — Жора, борттехник полез туда к ней; может, зубилом ей пособит?
С минуту на борту все молчат. Слышится лишь шуршание дизелей. Потом голос техника в наушниках:
— Командир, замок перекошен, открыть не могу.
— А, ч-черт!..
— У, проклятье! — вторит Курбану Молчанов. — Закрываю бомболюки.
Самолет закончил разворот, вышел на обратный курс. Георгий взглянул вниз через плечо. Как раз в этот момент увидел каскад из шести рвущихся бомб с последующего корабля…
И тут Берлин проснулся!.. Несметным множеством вспыхнули прожектора, заерзали лучи по черни неба. И, вторя им, будто горстями брошенные вверх, пучки разрывов заградительного огня. Но много ниже, тысячи на две метров. Там, на земле, видно, не предполагали, что краснозвездные корабли могут лететь так высоко.
— Пушкарям, стрелкам! За воздухом следить в оба!
— Следим!.. Следим!
В напряженных голосах заметны и восторженные нотки. Берлин мало-помалу остается за хвостом. В юго-западной части, там, где склады, видны пожары. Вокруг — будто раскаленная добела сетка беснующихся прожекторов. В ней гроздьями, вздыбливаясь и клубясь, вскипают снарядные разрывы. И всю эту катавасию словно кто поливает снизу из лейки прохладой сине-зеленых трасс…
"Варево самой преисподней!" — думает Георгий, и спину его перетряхивает нервический холодок.
Но как ни медлительны эти напряженнейшие минуты, буйство фашистской противовоздушной обороны все дальше и дальше отодвигается назад. А воздух чист, ни облачка вокруг, и пока не подошли к Рюгену, все еще видели за собой зарницы растревоженного не на шутку Берлина. Курбан сказал радисту:
— Передай Москве: "Отбомбились по основной цели. Видим взрывы бомб, пожары военных складов в Берлине. Идем обратно".
И сразу на борту чуть ли не все заговорили, голоса в СПУ перепутались. Каждому хотелось что-то сказать, поделиться только что пережитым… Даже раскричались, перебивая друг друга. В конце концов Курбан резко одернул:
— Прекратить болтовню! До дома еще далеко!..
И будто сглазил. Корабль разворачивался над островом Рюген, выходя на основной свой курс домой, и тут трах-бах! Резко встряхнуло весь корабль. Не сразу даже поняли, в чем дело. Ага! Что-то с четвертым двигателем. Винт остановился. Несколько секунд тишины, и голос инженера:
— Командир, четвертый дизель заклинило напрочь, не проворачивается.
Арсен Чурилин громко выругался. Курбан, еле сдерживаясь, попытался подбодрить экипаж:
— Ничего, братва, не паниковать… Дойдем на трех: теперь кораблю куда как легче!
— Кривая девка — славная! — съязвил Чурилин. Георгий вспомнил: "А шестая-то бомба на борту! Черт те что!"
Под ними распластанное Балтийское море. Корабль двигается с чуть заметным креном в сторону исправно работающих дизелей. Георгий взглянул на приборы: скорость уменьшилась на пятьдесят пять километров. Имея несимметричную тягу двигателей левого и правого крыла, корабль упрямо стремился к развороту вправо. Удерживать его на курсе можно было лишь "перекосом рулей", создавая скольжение влево. В единоборстве двух асимметрий и продолжался полет. Но получалось так: ослабит чуть летчик усилия на штурвал, на педали, и самолет уже ушел с курса градусов на пять, на восемь. Георгий предупредил Курбана, чтоб выдерживал курс поточней. Однако проходило время, внимание и руки летчиков уставали, и самолет опять уползал с курса. Курбан с Чурилиным то и дело сменяли друг друга, управляя поочередно, — управлять «косым» самолетом было нелегко.
Вот когда Саша Курбан узнал Жоркин жесткий характер. Штурман не давал летчикам ни малейшей поблажки, зная, что они смогут выйти на Лужскую губу, идя над водами Балтики, лишь точно выдерживая компасный курс, как бы это трудно ни было.
В борьбе летчиков с перекошенным самолетом, штурмана — со взмыленными летчиками прошел не один час полета. Впереди забрезжил рассвет, в нем все отчетливей проявлялась черная гряда облаков. Снижаясь постепенно, на высоте 1200 метров подошли к верхнему покрову облаков. Штурман делал все, чтоб выйти прямехонько к себе на базу. Пеленгированием по двум радиостанциям Георгий уточнил местонахождение корабля: оставалось двадцать минут полета. За это время надо было пробить облака, под ними пройти южнее Ленинграда и сесть в Пушкине.
Радиополукомпас показывал, что они идут прямо на контрольный пункт маршрута — Лужскую губу. Все ярче просматривается горизонт. Облака под крыльями — бескрайнее снежное поле. Где-то там, впереди, пока под облаками, угадывается восходящее солнце. Курс прямо на восток, на веер солнечных лучей. Вот-вот покажется краюшка солнца.
Вдруг стрелка радиополукомпаса качнулась резко, показав пролет радиостанции. Лужская губа под ними. Георгий сказал летчикам, чтоб шли под облака. И корабль разом весь окунулся в облачный сумрак. Стало болтать, облака оказались плотными, сырыми. Чем ниже опускались — тем темнее. «Гуляет» курс, но штурман теперь примолк: пилотировать корабль, летящий на трех двигателях при неподвижном четвертом пропеллере в "слепом полете" еще труднее. На борту все с нетерпением ждут выхода корабля из облаков. Штурман ни на мгновение не упускает из глаз быстро склоняющуюся влево стрелку высотометра. Говорит четко, чтоб слышал Курбан:
Журнал "Молодая гвардия" не впервые публикует художественно-документальные произведения Игоря Ивановича Шелеста. Высокую оценку у читателей "Молодой гвардии" получила его повесть "С крыла на крыло" (№ 5 и 6, 1969)."Чудесная книга о замечательных людях, — писал в своем отзыве Ю. Глаголев. — Здесь все живое, все настоящее, и книга притягивает к себе. Я по профессии педагог, имеющий дело с подрастающим поколением. К литературе у меня всегда один вопрос: чему учит молодых граждан то или иное произведение? В данном случае легко ответить — учит громадному творческому трудолюбию, порождающему мастерство, глубочайшей честности, выдержке в тяжелых случаях жизни".И.Шелест сам летчик-испытатель первого класса, планерист-рекордсмен, мастер спорта.
И.Шелест сам летчик-испытатель первого класса, планерист-рекордсмен, мастер спорта. В своей новой повести он рисует основные моменты становления советской авиации, рассказывает о делах энтузиастов воздушного флота, их интересных судьбах и удивительных характерах. Будучи тонким психологом, исподволь, но точно приводит нас к мысли, что источником мужества, сильной воли летчика-испытателя являются его высокие нравственные качества.
Новая повесть известного лётчика-испытателя И. Шелеста написана в реалистическом ключе. В увлекательной форме автор рассказывает о творческой одержимости современных молодых специалистов, работающих над созданием новейшей авиационной техники, об их мастерстве, трудолюбии и добросовестности, о самоотверженности, готовности к героическому поступку. Главные герои повести — молодые инженеры — лётчики-испытатели Сергей Стремнин и Георгий Тамарин, люди, беззаветно преданные делу, которому они служат.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Предлагаемый вниманию советского читателя сборник «Дружба, скрепленная кровью» преследует цель показать истоки братской дружбы советского и китайского народов. В сборник включены воспоминания китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Каждому, кто хочет глубже понять исторические корни подлинно братской дружбы, существующей между народами Советского Союза и Китайской Народной Республики, будет весьма полезно ознакомиться с тем, как она возникла.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Генерал Георгий Иванович Гончаренко, ветеран Первой мировой войны и активный участник Гражданской войны в 1917–1920 гг. на стороне Белого движения, более известен в русском зарубежье как писатель и поэт Юрий Галич. В данную книгу вошли его наиболее известная повесть «Красный хоровод», посвященная описанию жизни и службы автора под началом киевского гетмана Скоропадского, а также несколько рассказов. Не менее интересна и увлекательна повесть «Господа офицеры», написанная капитаном 13-го Лейб-гренадерского Эриванского полка Константином Сергеевичем Поповым, тоже участником Первой мировой и Гражданской войн, и рассказывающая о событиях тех страшных лет.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
В августе 1942 года автор был назначен помощником начальника оперативного отдела штаба 11-го гвардейского стрелкового корпуса. О боевых буднях штаба, о своих сослуживцах повествует он в книге. Значительное место занимает рассказ о службе в должности начальника штаба 10-й гвардейской стрелковой бригады и затем — 108-й гвардейской стрелковой дивизии, об участии в освобождении Украины, Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии и Австрии. Для массового читателя.