Кружным путем - [87]

– Думаю, что зеленые человечки напугали бы меня до самых печенок.

Пол подметил, что в речи Рут было нечто странное. Не только режущие ухо архаизмы вроде «дивное открытие» и «до самых печенок». Складывалось впечатление, что девочка училась говорить по книгам великой американской классики. Словно сама она сошла со страниц Луизы Мей Олкотт.[60]

– Я бы предпочла одноклеточных амеб, – улыбнулась Рут Полу. – Хотите ударную шуточку? Кто-то стучит в дверь. Тук-тук!

– Кто там? – поддержал игру Пол, словно участвуя в выступлении нового комического дуэта – «Гольдштейн и Брейд-барт».

– Это я – А.

– Кто такая «А»?

– Амеба.

– Очень забавно, – похвалил Пол.

– Адекватной реакцией был бы смех, – заметила Рут.

– Внутри я надрываюсь от смеха, – пристыженно отозвался он. – Ты уж мне поверь.

– Странно, – задумалась Рут. – Со мной бывает то же самое. Я все время смеюсь про себя.

В другой обстановке Пол нашел бы девочку не по годам развитой и очаровательной. Но здесь все виделось в ином свете – в болезненном свечении люминесцентных ламп психлечебницы.

Пол послушался своего чутья и нашел гнездо. Но в нем оказалась очень необычная птица.

– Уж лучше смеяться, чем плакать, – вслух произнес он. – Согласна?

– А я и плачу очень много, – заметила девочка. – Правда, доктор Санхи?

– Правда, – кивнула врач. – Ты, Рут, одна из наших самых лучших плакс. Это уж точно.

– Хотите посмотреть? – спросила Рут Пола.

– Не знаю, – растерялся тот. – Может быть, как-нибудь потом? Устроим соревнование.

– У вас ни малейшего шанса – положу вас на обе лопатки. А какой будет приз?

– М-м… – протянул Пол. – Надо подумать.

Доктор Санхи бросила на него красноречивый взгляд – время вышло. Он больше десяти раз нарушил свое обещание. Пришел, увидел, но совсем не был уверен, что победил.

Врач проводила его до двери. Уже за пределами игровой он сказал:

– Она просто замечательная.

– Да, просто замечательная, – улыбнулась доктор Санхи.

– И выглядит почти нормальной.

– Вы сказали: «почти». Почему?

– Не знаю. У меня такое ощущение, что она играет какую-то роль. Наверное, она много читает?

– Проглатывает том за томом. Как другие еду. Вы угадали – наша Рут настоящая актриса. Я называю ее хамелеоном. Иногда она превращается в тех, о ком читает. Иногда в тех, кого слушает. А бывают моменты, когда мне кажется, что я разговариваю сама с собой. Рут никогда и близко не была от Нью-Дели. Но непосвященные могут решить, что она прожила там долгие годы.

– Почему она так поступает? – спросил Пол.

– Почему? Вы интересуетесь диагнозом, мистер Брейдбарт? От меня вы его не услышите.

– Потому что вы сами не знаете?

– Потому что я не имею права его обсуждать. Мы же с вами договорились.

Пол кивнул.

– Задам вам такой вопрос, – продолжала врач. – Для чего хамелеон меняет окраску и становится того же цвета, что и окружающая среда? – И когда он не ответил, усмехнулась: – Что же вы, мистер Брейдбарт? Это же основы биологии. Хамелеон меняет цвет кожи, чтобы защитить себя.

– От кого?

– От хищников.

Глава 42

«А: автомобильный выхлоп.

Б: ружейный огонь.

В: фейерверк».

Джоанна проснулась от серии громких хлопков и, пока ее сердце колотилось в горле, попыталась не поддаваться страху. Она устроила себе небольшой тест. И выбрала первый вариант, потому что он казался единственным не страшным и одновременно вполне правдоподобным ответом.

Однако, как это ни печально, такой ответ был полнейшим самообманом.

Машина? Что за машина?

Джоанна невольно вспомнила, как Маруха боялась, что «силы добра» (а для Колумбии это очень расплывчатый термин) попытаются ее вызволить и она будет убита во время операции. Откроют огонь, и в этом горниле сгорит и ее тело. Как оказалось, ей следовало сильнее опасаться более близкой угрозы.

Послышался новый хлопок – на этот раз резче и громче, словно удар хлыста. Джоанна прижалась к стене – своей единственной подруге, если не считать Галины, которая тайно провела ее в дом после неудачной попытки побега. Да, но ведь Галине сначала пришлось ее выкрасть. И еще – Галина оставалась глухой, слепой и немой, не замечая криминальных грешков здешних обитателей.

Дверь распахнулась; створка врезалась в стену с такой силой, что в воздух полетели кусочки штукатурки.

Но, кроме штукатурки, мимо пронеслось кое-что еще. Охранник Пуэнто ворвался в комнату так, словно им выстрелили из пушки. Оружие у бедра на изготовку.

«Ну вот, – подумала Джоанна. – Я мертва».

Пуэнто обшарил глазами стены. И когда заметил скорчившуюся в углу Джоанну, та уже отлепилась от стены. Прикованная цепью к радиатору, она не могла отползти далеко. Но все же села и расправила плечи, готовая уйти с достоинством.

Однако оказалось, что сначала ей предстояло отправиться в какое-то иное место.

Пуэнто принялся снимать с нее цепь, но при этом так потел, что время от времени прерывал работу, чтобы смахнуть капли с глаз.

– Que pasa?[61] – выдавила из себя Джоанна. Это был почти весь запас ее испанских слов.

Пуэнто не ответил. Его целиком поглотило старание точно попасть ключом в замочную скважину, при этом он одним ухом прислушивался к тому, что происходило снаружи. Это могло быть одним из объяснений его молчания. И Джоанна надеялась, что это так. Но могло быть и другое объяснение: Пуэнто не хотел говорить, что сейчас выведет ее из дома и убьет.