Кружным путем - [89]

– Некоторые из них – очень молодые ребята. Почти дети. Они думают, что вы опасны.

– И что случается с теми, кто опасен, Галина?

Колумбийка не ответила. Вместо этого пригладила торчащую прядку волос на головке Джоэль.

– Что бывает с теми, кого считают опасными? – Джоанна заметила, что руки Галины дрожат. – Так подумали про Маруху и Беатрис? Решили, что они опасны?

– Про Маруху ничего сказать не могу, – прошептала няня.

Она впервые с тех пор, как Джоанна обнаружила на матраце кровавое пятно, произнесла это имя. Впервые признала вслух, что произошло с несчастными женщинами.

– И про Беатрис ничего не знаю. Меня это не касается.

Джоанна, перебирая руками по стене, поднялась. Она чувствовала, что ей необходима подпорка.

– Меня они тоже собираются убить?

Галина подняла глаза и в первый раз встретилась с Джоанной взглядом.

– Я им сказала, что вы – американка. Если сделать что-нибудь с американкой, это обернется большими неприятностями.

– Сделать что-то – значит убить? Вы сказали – «убить американку»? Вы это им сказали? А они в ответ: «Ты права, Галина. Спасибо, что напомнила». Так?

Колумбийка сложила руки так, что кончики пальцев соприкасались. «Изобрази ладонями шпиль, – обычно говорила Джоанне мать. – Сделай шпиль и молись».

– Обещайте мне кое-что, – прошептала она.

– Слушаю, – ответила Галина.

– Подберите ей хорошую мать.

* * *

Большую часть дня Джоанна провела, стараясь подвести итог своей жизни. Не слишком плохая, заключила она. Но и ничего выдающегося.

Больше всего она жалела, что не удастся вырастить дочь. Ей казалось, что она могла бы стать прекрасной матерью. Вот чего ей не хватало в жизни, которая теперь проходила перед ее глазами. Осенним днем гулять по ковру из листьев в Центральном парке. Кружиться на карусели и дружески болтать с дочуркой. Вот чего недоставало.

«Как это было бы здорово», – подумала она.

К концу дня в окно проник тонкий лучик янтарного света, и Джоанна поняла, что во время перестрелки пуля отбила кусочек от одной из досок, которыми было заколочено окно.

Она приложила к отверстию лицо и стала упиваться запахами.

Паслен. Торф. Куриный помет.

Джоанна приникла к дырке глазом.

Во дворе с кем-то разговаривала Галина. Можно было видеть только нижнюю часть их фигур, но у Джоанны возникло ощущение, что она уже где-то видела этого человека. Коричневые ботинки. Рыжевато-коричневые полотняные брюки с острыми стрелками по бокам.

Да-да, конечно, она вспомнила.

Только что он здесь делает?

Глава 43

Вернувшись из психиатрической больницы домой, Пол вытащил со дна ящика с носками сложенный листок бумаги. Страничка, вырванная из записной книжки Майлза, была запачкана кровью.

Он сидел и смотрел на тонкие, словно паутинка, завитки синих чернил.

И думал, что это его лотерейный билет.

В коридорах их компании лотереи служили предметом шуток. Над этой темой актуарии хихикали за утренним кофе. Цифры перед его глазами были шансом один на миллион, выстрелом в небо.

Оставалось скрестить пальцы и надеяться на удачу.

Пол сделал глубокий вдох и набрал международный номер.

Когда в болотах Нью-Джерси сгинули наркотики на два миллиона долларов, он решил, что лишился нечто большего, чем деньги. Того единственного, при помощи чего он мог торговаться с тюремщиками Джоанны и Джоэль. Но Пол ошибся.

Внезапно он обнаружил, что обладал кое-чем еще более существенным. Когда он выстроил «дерево причин», оказалось, что его искривленные ветви могут спасти жизнь. И не только самого Пола.

Он мог выторговать свободу для жены и дочери.

Но Пол не собирался обсуждать свои дела с ФАРК.

Он поведет переговоры всего с двумя лицами. И только с ними одними.

С Галиной. И кое с кем еще.

Это пришло ему в голову в тот момент, когда он вспомнил самый первый день их злоключений – в тот раз они пришли в дом Галины, а очутились неведомо где.

До того, как их мир перевернулся с ног на голову, пока они еще пили напичканный наркотиком кофе и вели вежливую беседу, сонная собачка Галины взяла в пасть тапочки и положила к чьим-то ногам.

Шлеп.

Сначала упала одна тапочка, затем вторая.

Неудивительно: собаками правит привычка.

«Галина живет одна?» Этот вопрос Пол задал Пабло по дороге в ее дом. Пабло долго колебался, прежде чем ответить: «Да». Почему?

Потому что она жила не одна.

У нее был муж.

– Hola![62] – Он услышал голос Пабло так отчетливо, словно тот был рядом, в этой же комнате.

– Привет, Пабло.

Колумбиец его явно узнал, иначе почему так надолго замолчал?

Пол вобрал в себя побольше воздуха и задал вопрос, который страшил его больше всего. Он боялся еще до того, как взялся за телефонную трубку, боялся, пока ехал домой из больницы.

– Моя жена и дочь еще живы?

Ничто не имело значения, кроме ответа на этот вопрос.

– Да, – произнес Пабло.

Настала очередь Пола замолчать. У него невольно вырвался вздох облегчения. Так чувствует себя человек, обнаружив, что остался жив после смертельной опасности.

О'кей. Надо продвигаться дальше.

– Вчера я виделся с вашей внучкой.

– С кем?

Пол ожидал, что собеседник обязательно так переспросит, но голос его невольно дрогнул.

– С вашей внучкой.

– Я не понимаю…

– С девочкой, которую вы отослали в Америку, чтобы ее не достал отец. Я вас не осуждаю. Я бы тоже не хотел иметь зятем Риохаса. Вы следите за моей мыслью, Пабло? Если вам будет непонятно какое-то английское слово, немедленно скажите. Я хочу, чтобы вы поняли все, что я вам сегодня сообщу. Каждое слово. О'кей?