Крутой сюжет 1993, № 1 - [8]

— Я уверена, что Франц не совершал никакого преступления.

— Вы любите его?

— Это слово ничего не говорит. Нужно другое, более точное слово, чтобы это выразить, но его не существует.

Он поднялся в мастерскую, где на длинном столе прямо перед окном были разложены инструменты переплетчика. Позади в полутени стояли прессы. Проникавшие в помещение лучи освещали среди начатых работ книги, ожидавшие своей очереди.

— У него ведь были постоянные привычки, не так ли? Я был бы очень рад, если бы вы как можно точнее описали мне распорядок его дня.

— Меня уже спрашивали об этом.

— Кто?

— Месье Лиотард.

— Не приходила ли вам в голову мысль, что интересы месье Лиотарда не совпадают с вашими? Еще три недели назад безвестный, он теперь ищет малейшую возможность поднять как можно больше шума вокруг своего имени. Его мало волнует, виновен ваш муж или нет.

— Извините. Если он докажет его невиновность, это создаст ему хорошую рекламу и его репутация утвердится.

— А если муж добьется своей свободы, но неопровержимо его невиновность доказана не будет? Чем больше Стювель будет казаться виновным, тем больше будет и слава адвоката. Понимаете, о чем я?

— Франц во всяком случае понимает.

— Он вам сказал об этом?

— Да.

— Он не любит Лиотарда? Зачем же он его выбрал?

— Он его не выбирал. Тот сам…

— Минуточку. Вы только что сказали очень важную вещь.

— Я знаю.

— Вы сделали это сознательно?

— Возможно. Я так устала от этого шума вокруг нас. И потом, не думаю, что Францу повредит то, что я сказала.

— Когда 21 февраля сюда пришел с обыском бригадир Люка, ушел он не один. Он захватил с собой вашего мужа.

— И вы допрашивали его всю ночь, — сказала она с укоризной.

— Это моя работа. В тот момент у Стювеля еще не было адвоката, так как он не знал, что в отношении его будет возбуждено уголовное дело. И с тех пор он под стражей. Сюда он не возвращался иначе как в компании инспекторов, да и то ненадолго. Однако, когда я предложил выбрать адвоката, он без колебаний назвал имя месье Лиотарда.

— Я понимаю, что вы хотите сказать.

— Стало быть, адвокат видел Стювеля здесь до бригадира Люка?

— Да.

— Следовательно, он был 21-го после полудня между визитами Лапуанта и бригадира?

— Да.

— Вы участвовали в разговоре?

— Нет, я внизу занималась уборкой, ведь меня не было три дня.

— Вы не знаете, о чем они говорили? Они раньше не были знакомы?

— Нет.

— Может быть, ваш муж позвонил ему и попросил его прийти?

— Я в этом не очень-то уверена.

* * *

Уличные мальчишки приклеились носами к витрине, и Мегрэ предложил:

— Вы не возражаете, если мы спустимся?

Они прошли через кухню и вошли в маленькую комнату без окон. Она была кокетливо обставлена, очень интимная. По всем стенам стояли заполненные книгами стеллажи. Посередине — стол, за которым ели, а в углу еще один, служивший секретером.

— Вы спрашивали о распорядке дня моего мужа. Каждый день, и зимой, и летом, он вставал в шесть часов утра. Зимой он первым делом отправлялся загружать калорифер.

— Почему он не разжег его 21-го?

— Было не очень холодно. После нескольких дней заморозков потеплело, да мы с ним и не мерзляки. На кухне у меня есть газовая горелка, ее тепла вполне достаточно. В мастерской у Франца есть такая же. Он использует ее для разогревания клея и своих приспособлений.

Прежде чем заняться утренним туалетом, он шел в булочную за рогаликами, а я тем временем готовила кофе, и мы с ним завтракали. Потом он поднимался к себе и сразу же принимался за работу. Убравшись, я около девяти часов выходила, чтобы сделать покупки.

— Он никогда не выходил, чтобы возвратить сделанную работу?

— Редко. Обычно ему приносили работу и забирали. Когда же ему приходилось относить самому, я шла вместе с ним. Ведь это были почти единственные наши прогулки. Завтракали мы в половине первого.

— И он сразу возвращался к работе? — Почти всегда, только выкурит сигарету на пороге. За работой он не курил. И так до семи часов, иногда до полвосьмого. Я никогда не знала, когда мы будем есть, поскольку он по ходу дела решал: прервать свою работу или нет. Потом он закрывал ставни, мыл руки, и после обеда мы читали в этой комнате до десяти или одиннадцати часов. Кроме вечеров по средам, когда ходили в кинотеатр.

— Он не выпивал?

— Стаканчик спирта, каждый раз после обеда. Совсем маленький стаканчик, и это удовольствие он растягивал на целый час, потому что лишь пригубливал.

— А в воскресенье? Вы ездили за город?

— Никогда. Сельская местность повергала его в ужас. По утрам долго нежились в постели. Потом муж занимался разными делами. Эти стеллажи — его работа, как и почти все, что у нас есть. После полудня мы шли прогуляться на бульвар Франс-Буржуа, на остров Сент-Луи и частенько обедали в ресторанчике у Понт-Неф.

— Он скуп?

Она покраснела и ответила вопросом на вопрос, как часто поступают женщины, когда они в растерянности:

— Почему вы меня об этом спрашиваете?

— Ведь уже двадцать лет он работает вот так, правда?

— Он работает всю свою жизнь. Его мать была очень бедной. У него тяжелое детство.

— Однако сейчас он самый высокооплачиваемый переплетчик в Париже и часто отказывается от заказов, которые его не устраивают.