Крутой поворот - [27]

Бренна промолчала, так как не знала, что отвечать. Ее хватило только на то, чтобы попрощаться и положить трубку. А когда она подняла глаза, Спенсер стоял перед ней, уставившись на наручники в ее руке.

На нем не было рубашки, по мускулистой груди стекали капельки воды. Бренна была не в силах оторвать взгляд от этой картины.

— Ты меня удивляешь, — заметил Спенсер, обтираясь полотенцем. — Я не думал, что ты принадлежишь к этому типу женщин.

Он знал, что Бренна, пусть не сразу, поймет скрытый смысл, который он вложил в эти слова. А она крепче сжала наручники и залилась пунцовой краской; он сразу же вспомнил свою племянницу, которую застал однажды в момент добывания шоколадного печенья из мешочка.

— Я остановилась на муравейниках и удушении, — медленно объявила Бренна.

— Значит, муравейники? — переспросил Спенсер.

— Термитники, — отчеканила Бренна так, будто это слово все объясняло. — На твое счастье, я не успела придумать более подходящую пытку. Но она состоится, и тогда ты проклянешь этот день.

Он не рассмеялся, как ему хотелось, а пристально уставился на наручники.

— Что ж, буду с нетерпением ждать.

— Не-ет. Я не шучу. — Она прошлась по комнате и остановилась напротив него, размахивая нелепой игрушкой. — Знаешь, кто сейчас звонил?

— Я как раз собирался спросить.

— Твоя бабушка! И я выставила себя перед ней полной идиоткой. А виноват в этом ты!

— Бабушка? — Его тон сразу стал тревожным. — Что она сказала?

Он сжал плечо Бренны, и ее настроение немедленно переменилось.

— Все в порядке, Спенсер. Непохоже, чтобы она была чем-то расстроена. Она просила тебя позвонить ей.

— Черт возьми!

Сейчас ему придется признаться, что он не добыл картину.

На кухне громко зазвонил таймер, и Спенсер ухватился за предлог. Ему не хотелось, чтобы Бренна слышала его разговор с бабушкой.

— Будь добра, вынь булочки. Я хочу позвонить.

Бренна вышла из комнаты — по-прежнему с наручниками в руках.

Спенсер взял трубку и набрал номер. Невзирая на беспокойство, внутренне он улыбался. Вероятно, Бренна не сознает, что игрушка все еще у нее. Может, ему удастся уговорить ее попробовать какое-нибудь упражнение, пока он не отдал вещицу сестре. Ему показалось, что в этих наручниках кроется особая прелесть.

— Спенсер, я не ожидала, что ты позвонишь сразу, — услышал он. — Я только хотела пригласить тебя на ужин. Завтра.

— Картины у меня нет, — сообщил он.

— Я знаю. Иначе бы ты позвонил.

— Сегодня я попытаюсь еще раз.

— Нет, Спенсер, я не разрешаю тебе рисковать. Я уверена, что выдержу эту бурю.

— Но тогда рискуешь ты и твоя кампания.

— За семьдесят шесть лет я переживала и худшее.

— А кампания? Она-то выдержит такой удар? А он будет немалый, когда дойдет до прессы.

Он плотнее сжал трубку.

— Все, что мы с твоим дедом сделали для трудных детей, должно перевесить один грешок молодости, совершенный пятьдесят лет назад. И хватит о картине. Скажи, что ты приедешь. Должен быть сенатор Шульц, нам важно произвести на него впечатление.

— Ты всегда производишь впечатление.

— Благодарю, дорогой. Да, Спенсер, привози эту очаровательную девушку, с которой мы так весело поболтали только что.

— А, вот почему она краснее, чем простыни, что подарили мне Кларк и Кэррол!

— Простыни ей понравились? — Старуха хихикнула.

— Старая ты развратница!

— Спасибо, родной. Так увидимся завтра?

— Ну да.

— В семь тридцать. Жду вас.

— Слушаюсь, мэм.

Он прошел в кухню, где Бренна разрезала виноградинки пополам и раскладывала их в тарелки.

— Все хорошо? — спросила Бренна.

— Нормально. Бабушка приглашает нас завтра на ужин.

— Нас? Здесь нет никаких «нас»!

— Теперь есть. Бабка нашла тебя очаровательной. Уверен, она уже думает о выборе поставщиков.

— Каких еще поставщиков?

— Для свадьбы. — Спенсер разлил кофе по чашкам, наслаждаясь смущением Бренны. — Для нашей свадьбы.

— Спенсер, если ты собираешься заставить меня забыть все, что я хочу тебе сказать…

— Я говорю серьезно. — Он взял булочку, разломил ее пополам. Поднялся пар, пропитанный сладким банановым ароматом. Было что-то пугающее в этой слишком домашней сцене, но он не, обратил внимания на свои ощущения. — Что ты ей сказала?

— Ничего! — рявкнула Бренна, не осмеливаясь, однако, посмотреть Спенсеру в глаза. — Сказала только, что ты в душе.

Для бабки и этого должно хватить. В его семье женщины на полном серьезе вот уже два года стараются женить его.

— Ладно, забудем. Давай начнем с того, что ты делала в спальне Хэддена.

— А ты что там делал?

— Это неважно.

Взяв нож, Бренна потянулась за маргарином.

— Мне важно. Твоей бабушке известно, чем ты зарабатываешь на жизнь?

— Естественно.

Бренна перестала намазывать маргарин, подняла нож и вскинула голову.

— И она одобряет?

— Она любит хвастаться моими успехами. Между прочим, при выпуске из колледжа мне доверили произнести прощальную речь.

— Сочиняешь.

— Отнюдь. Святая правда. До сих пор помню ее почти всю. Хочешь послушать?

Бренна отложила нож, взяла ложечку и поднесла ко рту виноградинку.

— В зависимости от того, у кого ты ее украл. У какой-нибудь знаменитости?

Спенсер чуть не подавился булочкой. Бренна взмахнула ресницами и с невинным видом положила виноградинку в рот. А он расхохотался, накинул салфетку на вилку и помотал ею в воздухе.