Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [34]

Утром М. С. Горбачев вызвал меня и сказал:

— В 17 часов Пленум ЦК, потребуется короткая, но емкая речь. Садись-ка за текст, позови Яковлева.

Сразу условились, что выступление не должно охватывать великие достоинства и дела усопшего, а смотреть вперед, намечать какие-то новые ориентиры. Такой речь и получилась.

С того памятного вечера, когда пришло известие о смерти Черненко, в руководстве партии наступила пора больших политических игр, маневров и компромиссов. Вряд ли какое-нибудь другое назначение на пост генсека так прорабатывалось, обсуждалось и организационно обеспечивалось. И вряд ли тогда кто-нибудь знал, что подобная подготовка была прелюдией наступления новой эпохи в жизни Советского Союза — эпохи крушения мифов, развала государственности, армии, разлада среди народов некогда великой страны.

Восхождение к вершинам

И опять на Красной площади море людей, но теперь уже даже не пытающихся сделать скорбный вид. Опять на трибунах высокие гости из разных республик, краев и областей, зарубежные посланцы. Опять Маргарет Тэтчер постукивает модными туфельками нога об ногу, не привыкшая к нашей морозной погоде. Узкому кругу гостей у Мавзолея подают горячий грог, и его потягивают, чтобы согреться.

Похороны уже стали традиционными, и ритуальные команды хорошо знают свое дело. Отличие траурного митинга на этот раз только одно — на трибуну Мавзолея поднимается самый молодой за последние десятилетия и пока малоизвестный вновь избранный генеральный секретарь ЦК КПСС — М. С. Горбачев. У него в кармане короткий текст прощальной речи, в которой говорится не о том, как были велики дела усопшего и сколь он знаменит. Она и не только о том, как скорбят люди земли, мировое коммунистическое движение по безвременной утрате лидера. В речь заложены и положения о видении будущего, о тех путях, которые могут вывести страну из тяжелого положения. Я настоятельно советовал тогда заложить в текст именно эти идеи, чтобы сразу сказать о необходимости реформ, улучшении дел в стране. И такие слова прозвучали. Кто умел слушать, поняли, что впереди серьезная работа по укреплению мощи нашей экономики, улучшению жизни народа.

… Кончен траурный митинг. С Красной площади иду в здание ЦК на Старой площади. Впервые за последние три дня есть какое-то время для размышлений. События обрушились на всех, как снежная лавина с гор, и не оставалось минуты, чтобы спокойно обдумать случившееся.

И самому как-то не верится, что Горбачева избрали генсеком, а по существу вершителем судьбы партии, народа, страны. От него теперь во многом зависит и могущество страны, и благосостояние людей. Вопрос, которым задавался я в тот день и позже, один: сможет ли справиться этот человек с тем грузом ответственности, какой ложился на его плечи? Серьезно об этом прежде никогда не думал. Не верилось, что изберут когда-то Горбачева на этот пост, да и не таким я представлял себе лидера страны. У него, как мне казалось, не хватало масштабности, основательности. Зато было много суеты, мелочности. Впрочем, положение меняет людей, есть время поднабраться опыта. А потом, пожалуй, главное — из кого выбирать. Мнение у меня уже сложилось о многих лидерах той поры. Из оставшихся в Политбюро даже по возрасту не было подходящих. Конечно, в следующих эшелонах были такие люди, но многие из них, как говорится, вещь в себе — малоизвестны. В общем, на безрыбье и рак рыба. Да и проходил Горбачев в генсеки с большим трудом.

На заседании 10 марта Политбюро не решило вопроса о преемнике Черненко. И это позволило ночь и до обеда следующего дня вести активную работу по вербовке сторонников Горбачева. Но, сколько ни агитируй местных руководителей, решающее слово за Громыко. К тому времени он остался по существу единственным широко известным в стране и уважаемым в народе лидером. Его слово решающее. Если он скажет — быть Горбачеву генсеком. Все поддержат, не осмелившись пойти на раскол в Политбюро. Значит, нужно договариваться с ним, обещать ему высокую должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР. На этом посту его огромный опыт дипломата-международника, человека, знающего практически всех лидеров государств мира, пригодится. Тем более это важно, так как Михаил Сергеевич вопросами международной политики пока не очень владел. С таким предложением тайный посланник Горбачева и направился к Громыко. И скоро пришел ответ: для Андрея Андреевича представляет интерес заняться международными проблемами на новом уровне. Дело приобрело новый оборот, появилась реальная надежда на избрание генсеком Горбачева. Вслед за Е. К. Лигачевым и Н. И. Рыжковым Андрей Андреевич начал активно действовать в пользу Михаила Сергеевича.

Предстояло привлечь на свою сторону первых секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов, других членов ЦК. Хитроумный и осведомленный член Политбюро ЦК В. В. Щербицкий в этой неясной для него обстановке на Пленум не прибыл по формальной причине: в связи с командировкой в США. Хотя, по мнению авиаторов, успеть вернуться мог бы вполне. Правда, и Горбачев не очень-то хотел его возвращения, не зная, к кому примкнет первый секретарь ЦК КП Украины. Секретари ЦК будут решать судьбу генсека в зависимости от предложений Политбюро, но некоторые члены ЦК готовы выступить инициативно и предложить кандидатуру Горбачева независимо от мнения ареопага. Эти боевые штыки ждут команды, чтобы действовать и добиться избрания Михаила Сергеевича. Среди них назывался и Б. Н. Ельцин, первый секретарь Свердловского обкома КПСС. Но были и сомневающиеся в необходимости делать ставку на Горбачева. Это те, кто либо знал его личные качества или имел обиды, либо поддерживал позицию Н. А. Тихонова и некоторых других руководителей из правительства и министерств.