Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева - [126]
Мне не раз рассказывали журналисты и писатели, часто бывавшие в Ташкенте на всесоюзных совещаниях, что кандидат в члены Политбюро Ш. Р. Рашидов называл Зимянина и меня врагами узбекского народа. Когда Зимянин ушел в ЦК КПСС, врагом остался только я. Мне было неуютно, а главное — непонятно, за что такая «великая честь». Но это не охладило моего желания публиковать статьи на темы производства, как тогда писали, «белого золота». И вновь самая негативная реакция. После одной из таких публикаций мне позвонил В. А. Карлов, заведующий сельхозотделом ЦК.
— Опять жалуется Рашидов, что-то вы там напутали, — посмеиваясь, говорил Карлов. — Он считает, что газета пишет, а работники ее хлопка в глаза не видели. Ты бы съездил туда, посмотрел. — Он смеется. Проработав в Узбекистане несколько лет вторым секретарем ЦК, знает все восточные приемы. И совет его поехать «туда» не случаен.
— Так не я же пишу о хлопке, — отвечаю Владимиру Алексеевичу. — Это делают корреспонденты, которые живут там не один десяток лет и дело знают.
— А ты все же поезжай, хуже-то не будет, — продолжает Карлов, — там много занятного.
Что же мне делать? Ехать я категорически не хочу, особенно в республику, где тебя объявили врагом народа. С другой стороны, и игнорировать рекомендации завотделом ЦК неудобно. О хлопке я действительно знаю только по книгам. В республике не был. Но я оттягиваю, как могу, поездку, пока не звонит один из помощников Л. И. Брежнева:
— А ты что, хлопка не знаешь, а посмотреть не хочешь. Статьи некомпетентные печатаешь. Ты давай-ка посмотри.
— Да меня там врагом народа объявили, куда же ехать, ведь и до греха так недалеко, — возражаю я.
— Да брось-ка, выбери время и поезжай, — завершает он.
«Ну и обложили», — думаю я. Видимо, Ш. Р. Рашидов, сам газетчик, старается показать достижения республики. Но все равно ехать не хочется. Да и обидно: вроде на поклон собираюсь. И я продолжаю тянуть.
Через несколько месяцев, где-то ближе к осени, неожиданно «подвертывается» подходящий случай для поездки в Узбекистан. В Ташкенте намечается выездная сессия ВАСХНИЛ по вопросам ирригации. Вот, думаю, и повод съездить. Было среди ученых ВАСХНИЛ у меня много друзей, и я, ничего не говоря корреспондентам «Правды» в Ташкенте, прошу академика Г. С. Муромцева, главного ученого секретаря ВАСХНИЛ, заказать мне гостиницу и скоро вылетаю с ним в Ташкент.
Часа через четыре самолет приземлился на пышущем жаром аэродроме. Пассажиры покидали самолет. Я шел среди академиков к аэровокзалу, когда заметил группу людей, пропустивших президента ВАСХНИЛ Лобанова, вице-президентов и загородивших мне дорогу. Встречали меня секретарь ЦК Узбекистана по сельскому хозяйству, заместитель заведующего отделом ЦК, главный редактор «Правды Востока» и еще какие-то люди. Они представляются. Мы здороваемся, и они предлагают проехать в партийную гостиницу, а потом доверительно говорят:
— Вас ждет Шараф Рашидович.
От гостиницы я отказываюсь, сказав, что поселюсь с товарищами в другой, друзей оставлять негоже.
— А мы и товарищей ваших приглашаем, — успокаивают меня — там ближе к центру, тише.
Я поглядываю на академика, который ждет меня в стороне, и, видя, что он не возражает, соглашаюсь. Через 15 минут мы в гостинице. Тут действительно тихо. Размещаемся и через несколько минут с узбекскими товарищами отправляемся в ЦК компартии, в приемную Ш. Р. Рашидова. Он сразу принимает меня, поднимается из-за стола и идет навстречу. Я вижу столько искренней заинтересованности во взгляде, столько доброты и уважения, что страхи мои исчезают. А говорил ли он, что я враг узбекского народа? — уже сомневаюсь я. Рашидов просит присаживаться. Заказывает чай и начинает долгий рассказ о республике. Получается, что он очень рад этой встрече, и спасибо, что я выкроил время познакомиться с младшим узбекским братом. Он сделал обстоятельный обзор состояния дел, обозначил проблемы, показал трудности, а я сидел и думал: как это все понимать? Ведь он ставит вопросы острее, чем мы их обозначали в «Правде», тогда на что сердиться?
Минут через 50 Рашидов взглядывает на часы и предлагает с ним отобедать. Было уже 20 минут второго, и я соглашаюсь, отлично понимая, что разговор на этом завершиться не может. Мы пересекаем приемную, коридорами попадаем в небольшой зал, где уже сидят человек 15 членов Секретариата ЦК, руководителей Совмина. Это — ритуальный обед, каждый день в 13. 00 эти люди собираются здесь, обмениваясь информацией. Место в торце стола и еще одно по правую руку пустуют. Рашидов садится, приглашая сделать это и мне. Комната выходит на теневую сторону, кроме того, спущены жалюзи. Передо мной по-европейски накрытый стол, нежноголубая скатерть, крахмальные салфетки. На столе много овощей и фруктов, на тарелках свежий, слезящийся сыр, копчености, какие-то сласти. Я разворачиваю салфетку, слушая, как Ш. Р. Рашидов говорит: «Сегодня у нас в гостях Валерий Иванович Болдин, член редколлегии «Правды». И в этой тишине я отчетливо слышу тихий голос секретаря ЦК КП Узбекистана, работавшего до недавнего времени в Московском горкоме КПСС:
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.
Перед вами необычайно смешные мемуары Дженни Лоусон, автора бестселлера «Безумно счастливые», которую называют одной из самых остроумных писательниц нашего поколения. В этой книге она признается в темных, неловких моментах своей жизни, с неприличной открытостью и юмором переживая их вновь, и показывает, что именно они заложили основы ее характера и сделали неповторимой. Писательское творчество Дженни Лоусон заставило миллионы людей по всему миру смеяться до слез и принесло писательнице немыслимое количество наград.