Крушение надежд - [23]

— Я хочу процитировать вам Анатоля Франса. Слушайте, это рассуждения аббата Жерома Куаньяра о строе правления: «Со всех сторон, из всех щелей выползут честолюбивые бездарности и полезут на первые должности в государстве… Зло это еще возрастет благодаря громким скандалам… И таким образом по вине некоторых будут заподозрены все»[20]. Написано прямо про наше время и наше правительство.

Семен обнял жену:

— Ты умница, конечно, это очень похоже. Вот именно.

На другой день Моня Гендель сказал Алеше:

— Если у главы правительства не было опыта, как же он правил нами? Напиши эпиграмму, чтобы в деревнях распевали, как частушку. Можешь?

Алеша сочинил:

Перемена власти снова,

Шум стоит от хохота:

Говорят, у Маленкова

Не хватило опыта.

Алешину частушку пели потом по всем деревням.

На этом закончилась история возвышения Хрущева, рассказанная Семеном Гинзбургом.

14. Герой Александр Иванович Фисатов

Племянник Павла по материнской линии Саша Фисатов закончил юридически факультет Московского университета в 1956 году. Это произошло через семнадцать лет после его первой неудачной попытки поступить туда в 1939-ом. Следующие годы ушли у Саши на войну и заключение в лагере для бывших военнопленных. Да, какие только пути порой не ведут в адвокатуру…

Летом 1953 года в воркутинском исправительном лагере особого назначения неожиданно ослабили строгости и улучшили питание. Зэки поняли: произошло что-то необычное, не иначе, как сам «батька» Сталин сдох.

Почти все они являлись бывшими военнопленными немецкой армии. В первые два года войны немцы сумели окружить и разгромить советские войска на всех фронтах и взяли в плен 5,7 миллионов солдат, 57 процентов из них были убиты или умерли от истощения в невыносимых условиях. Все выжившие и вернувшиеся в Россию из плена подвергались «фильтрации» органами СМЕРШа и почти всех обвинили в измене за то, что они сдались в плен. По статье 58 п. 10, общей для обвиненных в шпионаже, их выслали в специальные исправительные лагеря на десять лет. В западной части России было девяносто девять лагерей ГУЛАГа[21], из них сорок восемь — для осужденных советских солдат. Одним из самых жутких лагерей был воркутинский.

Еще через полгода после улучшений, в октябре 1953 года, зэки заметили, что хмурые охранники ходят с повеселевшими лицами, тихо переговариваются и дружно смеются. Они повторяли что-то вроде частушки: «Берия, Берия, вышел из доверия…», и люди поняли: кончилось для них время тирании. Так дошла и до лагерников эпиграмма Алеши Гинзбурга.

Посмеивался вместе со всеми и зэк Александр Фисатов, ветеран посадки 1945 года. После отбоя он с ребятами обсуждал на нарах, что будет с ними дальше. По сроку ему оставалось еще два года, но начались чудеса — кое-кого стали освобождать до срока. Сашу Фисатова тоже вызвали к коменданту, конвоир приказал: «С вещами!»

Вещей, собственно, никаких не было — мешок с запасными портянками и тряпьем. В кабинете коменданта на стене он увидел на месте бывшего портрета Берии темное пятно, а под ним сидел незнакомый капитан госбезопасности и заинтересованно смотрел на заключенного. Перед ним стоял навытяжку исхудавший до предела немолодой уже человек, с седой арестантской стрижкой, кожа на лице серого оттенка — следствие работы глубоко под землей в никелевых рудниках. На грязном бушлате нашивка «Ф 454». В общем, старик стариком, а по документам ему всего тридцать один год.

Капитан покачал головой:

— Вольно, не тянитесь. Вас сейчас отведут в санпропускник мыться, выдадут новую одежду и накормят. Потом поедете со мной.

Впервые за восемь лет с ним разговаривали на «вы», впервые дали чистое белье и выдали новый комплект обмундирования, да не серого, арестантского, а зеленого, солдатского, шинель и новые сапоги. А главное, все без нашивки «Ф 454». Капитан повел его в офицерскую столовую, посадил с собой за стол, и официантка принесла им горячую еду в тарелках, а он и тарелок давно не видел, одни алюминиевые миски.

— Кушайте, пожалуйста.

Саша давно не видел молодых женщин, засмотрелся на фигурку с белым передником.

— Спасибо большое, — вежливо поблагодарил он.

Капитан удивленно посмотрел на него, а Саша смотрел на тарелку, как бы изучая ее. Все было, как во сне. Такой вкусной еды он не ел восемь лет. Ему хотелось есть медленно, наслаждаясь каждым глотком и куском, но он едва мог сдерживать себя.

Капитан сочувственно предупредил:

— Ешьте спокойней, не накидывайтесь на пищу, чтобы не заболел желудок.

Саша подумал: «Неужели он беспокоится о моем здоровье?» — и поблагодарил:

— Спасибо большое, гражданин начальник.

— Зовите меня «товарищ капитан».

Саша удивленно замигал — восемь лет он обязан был говорить всей охране «гражданин начальник». Сказал еще вежливей:

— Благодарю вас, товарищ капитан. Вы очень добры.

Капитан даже застыл, так поразился его вежливости и мягким манерам, не идущим к образу закаленного зэка. И буркнул в ответ:

— Не за что.

— Нет, нет, товарищ капитан, я действительно очень вам благодарен…

Совсем странным Саше показалось, что капитан вежливо пропустил его у двери вперед. Они сели в «Победу» начальника лагеря — такой красивой машины Саша никогда не видел. Машина проехала ворота, и вот он впервые оказался за колючей проволокой. Что же это происходит? Осторожно, только краем глаза, Саша посматривал по сторонам на улицы в снегу и с интересом рассматривал красивую обивку и панель управления машины.