Крупным планом, 2008 - [15]

Прибыл Чергинец, поднялись к нему в номер. Он попросил доставить в номер ужин, но я, к сожалению, не мог составить ему компанию - завтра иду на обсле­дование. Не успели раздеться, как к нему пришёл бывший Министр обороны России Павел Сергеевич Грачёв. Познакомились. Я не стал спрашивать, какую должность он занимает теперь, но по нескольким фразам Чергинца понял, что он то ли сотрудник «Рособоронэкспорта», то ли председатель какой-то комиссии Генерального штаба. Судя по всему, он не собирался оставаться с нами, но при­сел за стол, и они с Чергинцом стали говорить о каких-то своих делах. Ясно, что их связывает давняя дружба, ещё с Афганистана. Но они могли поговорить и без меня, и я, взглянув на часы, спросил:

- Как жизнь, Павел Сергеевич?

- По-разному, а что вас конкретно интересует?

- Судьба военного человека, который занимал вторую после Верховного Глав­нокомандующего должность страны. А еще - как он относится к событиям 91 года и подавлению «Белого дома»?

- Очень просто: если бы вернуть то время, я бы танки направил не на «Белый дом», а на Кремль.

Неожиданный ответ, после которого я уже вопросов не задавал.

Они ещё немного поговорили, и Павел Сергеевич ушёл.

- У многих с той поры открылись глаза, - сказал Чергинец. - Вот и у Паши тоже. И не только у него. Однако давайте о делах.

В беседе мы решили, что пора конкретно заняться объединением писателей и создать Союз или Ассоциацию в рамках Союзного Государства Беларуси и Рос­сии. Чергинец сказал, что на встрече с Грызловым они коснулись этой темы и ру­ководитель Российской Думы не только поддержал нашу инициативу, но пообе­щал найти средства для проведения учредительного съезда. Структура может оказаться вполне жизнеспособной, особенно если Союзное Государство будет материально поддерживать новое творческое образование. Сейчас власти России допускают вопиющую ошибку, не уделяя достаточного внимания решению во­просов культуры.

Итак, создаём Ассоциацию, но первый вопрос - для чего? Не получится ли так, что к обилию писательских объединений, которое мы сейчас имеем, добавится ещё одно и тем закончится наше начинание? Второй - кто будет входить в Ас­социацию? Если все писатели России и Беларуси, то какой смысл её создавать? Если только знаменитые, видные литераторы, тогда как быть с молодыми? Третий и, возможно, главный вопрос - чем конкретно будет заниматься Ассоциация? Будет ли у неё своё руководство, своё место для организационной и творческой работы, свои печатные органы, издательства, книготорговые точки и многое дру­гое, без чего немыслима работа писателя?

Вопросов много, их надо обсуждать. Решили вернуться к этой теме чуть по­годя. А до этого поставить в известность Ганичева и узнать его мнение. Предпо­ложили, что вслед за нами могут объединиться композиторы и художники России и Беларуси, и тогда мы сможем оказывать более существенное влияние на куль­турную политику наших государств.

24 октября. Бишкек. Прилетел в столицу Киргизии на Международный форум памяти Чингиза Айтматова.

А в моей памяти - день похорон. Знойное небо над Бишкеком, огромная пло­щадь перед зданием филармонии и десятки тысяч людей на подходе к ней и на её ступенях. Мужчины и женщины, юные и пожилые, матери с младенцами на руках - все ждут своей очереди туда, где перед уходом в вечность на миг при­остановился великий киргиз.

В последний год жизни Чингиза Торекуловича у меня с ним было несколько встреч. Помню, как после Алма-Аты мы прилетели в Москву на писательский конгресс. В своём выступлении он говорил: «Я хочу прибегнуть к народному из­речению: «Мы все с вами пастухи слова». Поэтому у нас общие заботы, общие страсти, общее пространство, и мы должны качественно делать своё дело. В ре­гионе Центральной Азии русский язык имеет особую ипостась. Здесь русский язык - один из основополагающих языков, содействующих развитию современ­ных национальных культур. Это большая тема, особое исследование. Нам давно уже нужно было так собраться, давно назрела необходимость осмыслить, что про­исходит с нашими литературами и прежде всего с русским языком. У подобных мероприятий непременно должна быть преемственность. Русский язык - один из главных источников мировой лингвистики, и мы должны это осознавать и под­держивать его всеми силами...»

28 октября. Москва. Вернулся из Бишкека простуженным, с 38-градусной температурой. Но, что удивительно, уже на следующий день здоровье восстано­вилось, и я отправился на работу.

Здесь тишина, никаких мероприятий и разговоров о том, что произошло. Сал­тыкова, где нужно и не нужно, ругает Кузнецова и нахваливает Переверзина: «Как хорошо он сказал! Как быстро он вошёл в работу!» Переверзин и Бояринов ведут бесконечные переговоры. Я стараюсь не вникать в суть того, что происходит, и ношу заявление в кармане пиджака. Собираюсь передать его в руки Михалкова.

Разговаривал по телефону с Кузнецовым, сказал, что написал заявление, - он попросил не делать этого, не уходить. С моим уходом в МСПС вообще всё выйдет из-под контроля и уже ничего нельзя будет исправить.

Кузнецов прав, нельзя оставлять организацию в сложное для неё время. Впро­чем, есть ещё одно обстоятельство, которое удерживает меня от ухода, - состоя­ние здоровья.