Круговерти - [10]
Однако машинально шла и шла со своим знакомым. Бродили по переулкам, пока не подошли к ее дому.
— Погуляли весело, спасибо вам, — сказала Наталья, глядя не на попутчика, а на темную грозовую тучу. Поежилась плечами. — Дождичек сейчас хлынет. Бежать вам надо до автобуса…
— Вы только не подумайте чего-нибудь плохого, — отозвался Николай Константинович. — Я понимаю, вы замужняя. Но мне хорошо с вами, Наташа… Я и не заметил, как сюда добрались. Давно ни с кем не разговаривал, чтобы так просто…
Расстались сердечно.
А дома Илюша встретил ее враждебно:
— Забыла обо мне! С дядькой там стояла. Я видел…
— Тебе-то какое дело? — вспыхнула Наталья и, рванув мальчишку за ухо, крикнула неистово: — Ты как же это умудрился с ногами немытыми на постель чистую залезть?! — Вдобавок хлестнула еще по затылку, но тут же обняла всплакнувшего сына, заговорила умоляюще: — Прости, сыночек, глупую, касатик ты мой… Больно? У-ух и мамка негодница. Некому ей дрозда дать! Ты, может, поел бы чего-нибудь? Небось целый день бегал, в кастрюлю не заглянул… А это?! Где это ты… так щеку-то распорол? С дерева упал… от же шальной! Так и без головы остаться недолго… — Наталья чмокнула сына, прижав его к груди, и притихла, поддаваясь непонятной, расслабляющей грусти. Села на край дивана, медленно приходя в себя и успокаиваясь, услышала, как зазвенело наверху по железной трубе. Испугалась грома, подумав вдруг о своем знакомом: а если снова встретится он ей на пути?
— Мам, ложись, а то мне свет мешает, — попросил Илюша.
Наталья щелкнула выключателем. Лежа на спине, вздохнула неспокойно.
И тут возле печки затрещал сверчок… Трещание повторилось, сухое и назойливое. Перед глазами встал провожатый с его умным и внимательным лицом…
Душновато. Комар с тонким писком приближался к разгоряченному телу. Шлепнув его, Наталья укрылась простыней и повернулась к стене.
Но заснуть не могла, прислушиваясь к монотонному скрипу сверчка, к хрюканью свиньи в сарае.
8
Иван Никитович топтался в бурьяне и заглядывал через щель в заборе на территорию строительной организации, где гудели станки, резала слух скрежетом циркулярная пила. Пахло свежими древесными опилками.
— Вот забияки. А ну-к, вертайтесь оттуда! — кричал он, припадая глазом к щелястому забору.
Оглянулся — Наталья улыбается. Утиной походкой, без хромоты, подошел к ней, поправляя лямки майки и обстукивая пыльные сандалии.
— С работы? Так я и знал… Илюха твой с соседским хулиганом по цехам шныряет.
— Чего они туда забрались?
— Бог их знает… Самолет свой вздумали конструировать. Я вот покажу им, как красть государственные рейки. Я чего так суматошусь? Хочу отвести твоего Илюху от беды, чтобы не заразили его соседские блатняки… Кума поехала в больницу, а своих непослушников ко мне согнала, чтоб посмотрел за ними. Обрадовались, саранчата, что бегать не умею. Целый день туркаюсь по канавам в грязи, ищу их у ериков. А они рады в жмурки со мной, пенсионером…
— Маленькие они, Иван Никитович. Что понимают?
— Ну ладно, человек я неученый, но скажу — мы так не воспитывались…
Подошла Платоновна, и разговор принял житейскую сторону.
— Интересно, сколько отдала инженерша за цветной телевизор, — кивнула Наталья на соседний дом. — Когда же я буду иметь свой? Завидую людям! А тут живешь от получки до получки. Хорошо сейчас пожить в достатке, а не тогда, когда зубы повыпадают. — И тут же призналась Платоновне: — Все фотографии мужа вчера порвала!
— Ой, что же ты натворила, ласточка? Или не пишет?
— Не волнуют меня его каракули. Не может, как другие, за живое задеть. Чепуху лепит.
— Нельзя, милая, ведь вы взрослые, — вздохнула Платоновна.
— А денег присылает? — встрял в разговор Иван Никитович.
— Деньгами душу не успокоишь. Говорят, разлука сближает, а у меня все наоборот, отводит Мишку все дальше. Даже Илюшка стал привыкать к безотцовщине.
— Помилуй, что за рассужденья! — воскликнула Платоновна. — Остерегайся сказать такое еще кому-нибудь. Разнесут! Слышь?.. А я считала его бесподобным. Он и не пьет, покладистый, степенный. Люблю я таких, как Миша. Зря ты, Наташа, к нему охладела.
— Главное, чтобы зарплату присылал, семью поддерживал, — заметил Иван Никитович. — Остальное — капризы. Терпения не стало у вас, разбаловали равноправием. Тут дело, знаете, неизвестное. Вдруг начальство поручило Михаилу невыполнимое задание? До любезных ли тут писем?..
Быстро начало смеркаться. Туда-сюда метнулась Наталья, постирала сыну шорты, и высыпали звезды. Не успеешь от дела к делу перейти — день убыл, жизнь человеческая короче.
Платоновна повернулась к калитке, сообщила Наталье, снимавшей белье с веревки:
— Стоит кто-то. Не к тебе ли пожаловал?
Наталья стрельнула взглядом и узнала Николая Константиновича. Тот смотрел на нее из-под шляпы и добродушно улыбался. Оторопела: что ему понадобилось? Да еще с мешком.
— Шел мимо, — объяснил тот, чувствуя себя неловко. — Водички не дадите попить? Колонку искал…
— Колонка под горкой, вы ее там не найдете. Сейчас… — Наталья вздрогнула от своего голоса. — Да вы зайдите, Николай Константинович, не бойтесь, собак не держим! — Обрадовалась, что ему надо всего лишь напиться.
«Существует предание, что якобы незадолго до Октябрьской революции в Москве, вернее, в ближнем Подмосковье, в селе Измайлове, объявился молоденький юродивый Христа ради, который называл себя Студентом Прохладных Вод».
«Тут-то племяннице Вере и пришла в голову остроумная мысль вполне национального образца, которая не пришла бы ни в какую голову, кроме русской, а именно: решено было, что Ольга просидит какое-то время в платяном шкафу, подаренном ей на двадцатилетие ее сценической деятельности, пока недоразумение не развеется…».
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Степан Залевский родился в 1948 году в селе Калиновка Кокчетавской области. Прежде чем поступить в Литинститут и закончить его, он сменил не одну рабочую профессию. Трудился и трактористом на целине, и слесарем на «Уралмаше», и токарем в Москве. На Дальнем Востоке служил в армии. Познание жизни в разных уголках нашей страны, познание себя в ней и окружающих люден — все это находит отражение в его прозе. Рассказы Степана Залевского, радующие своеобразной живостью и свежей образностью, публиковались в «Литературной России», «Урале», «Москве» и были отмечены критикой. «На легких ветрах» — первая повесть Степана Залевского. Написана повесть живо и увлекательно.
Молодой московский прозаик Илья Митрофанов умеет точно и зримо передать жизнь в слове. Уже одно это — свидетельство его одаренности. Располагает к себе и знание жизни, способность не только наблюдать и изображать, но и размышлять над теми ее, подчас весьма нелегкими задачами, которые ставит она перед вступающим в самостоятельную рабочую жизнь героем. Молодой писатель по рождению южанин. Оттого, наверное, в повести его есть и свойственная южной прозе пластичность слова, и своеобразие разговора героев, и напряжение чувств.
Валерий Косихин — сибиряк. Судьбы земли, рек, людей, живущих здесь, святы для него. Мужское дело — осенняя путина. Тяжелое, изнуряющее. Но писатель не был бы писателем, если бы за внешними приметами поведения людей не видел их внутренней человеческой сути. Валерий Косихин показывает великую, животворную силу труда, преображающего людей, воскрешающего молодецкую удаль дедов и отцов, и осенние дождливые, пасмурные дни освещаются таким трудом. Повесть «Последний рейс» современна, она показывает, как молодые герои наших дней начинают осознавать ответственность за происходящее в стране. Пожелаем всего самого доброго Валерию Косихину на нелегком пути писателя. Владимир КРУПИН.
Алексей Логунов родился в деревне Черемухово Тульской области, недалеко от Куликова поля. Как и многие его сверстники — подростки послевоенных лет, — вступил в родном колхозе на первую свою трудовую тропинку. После учебы в школе ФЗО по профессии каменщика его рабочая биография началась на городских и сельских стройках. Затем работал в газетах и на телевидении. Именно эти годы явились основой его творческого мужания. В авторском активе Алексея Логунова — стихи, рассказы, а сейчас уже и повести. Но проза взяла верх над его стихами, читаешь ее, и угадывается в ней поэт, Видишь в этой прозе картины родной природы с нетерпеливыми ручьями и реками, с притихшими после прошумевших над тульской землей военных гроз лесами и перелесками, тальниковыми балками и неоглядными, до самого окоема полями… А в центре величавой картины срединной России стоит человек-труженик, человек-хозяин, человек — защитник этой земли. Куликово поле, люди, живущие на нем, — главная тема произведений А. Логунова.