Кругосветное путешествие короля Соболя - [4]

Август сказал это спокойно, будто предложил Франклину прогуляться по набережной в соседнем Делавэре.

— Тихого океана! Так вы мореплаватели?

— Я бы так не сказал, хотя нам пришлось немало поплавать по морям.

Эти маленькие загадки Франклину нравились. Он почти забыл про свой ревматизм, хотя правое бедро все еще немного дергало.

— Простите мне мое любопытство: а в обычное время и когда вы не навещаете меня в Филадельфии, где вы живете? На Тихом океане?

— Нет, на Мадагаскаре.

— Ну и ну!

Франклин знал совсем немного об этом африканском острове, и та малость, которую он запомнил, позволяла думать, что места там дикие. Он бросил взгляд на Афанасию. Выглядевшая как самая настоящая великосветская дама, та спокойно улыбалась, распространяя вокруг себя мягкий аромат лилий и жасмина.

— А что вы делаете на Мадагаскаре? Полагаю, вы занимаете там какой-то пост.

Август на мгновение задумался, потом скромно произнес:

— Я король.

Это утверждение, прозвучавшее после стольких загадок, сделало неправдоподобным все, что до этого говорили Август и его жена. Как последняя карта рушит весь карточный домик, так и одно это слово смыло, как холодный душ, всю благожелательность Франклина. Теперь он смотрел на обоих как на мошенников, насмехавшихся над ним. Он выпрямился, поморщившись от боли в бедре.

— Вы решительно полагаете, что мое невежество столь велико?

— Что вы хотите сказать?

— Вы уверены, что я не знаю, что Мадагаскар населен чернокожими? И их король, если таковой имеется, не может быть ни венгром, ни поляком.

Афанасия слегка наклонилась вперед и протянула к нему руку. На безымянном пальце у нее было кольцо с большим сапфиром в тон платью. Лак цвета слоновой кости покрывал ногти, придавая им блеск. Франклин почувствовал, как пальцы молодой женщины коснулись тыльной стороны его ладони.

— Это правда, сударь. Август — король той страны. Его называют «король Соболь».

«Соболь! — подумал Франклин. — И что дальше? Чушь какая-то».

Афанасия смотрела на старика не моргая, и тот с трудом сглотнул.

— Пусть так, — прокряхтел он. — Я вам верю.

В конце концов, ходило немало историй про авантюристов, которые кроили себе царства у дикарей и жили там сатрапами. Эти двое были из той же породы. И однако, глядя на них — таких элегантных, раскованных, цивилизованных, — Франклин никак не мог совместить их образ со своими представлениями об авантюристах и пиратах.

Афанасия откинулась назад. Повисла пауза, потом Август снова заговорил:

— Я король, но мне бы не хотелось им оставаться. Именно поэтому мы и приехали повидаться с вами.

«Если он король, то явно не такой, как другие, — подумал Франклин. — Я не знаю среди них ни одного, кто добровольно отказался бы от своих исключительных прав». Все эти загадки в конце концов развеселили его, и угасший было интерес вспыхнул вновь.

— Прошу меня извинить, дорогие друзья. У меня есть все основания верить вам, поскольку вы мне представляетесь достойными доверия. Но позвольте заметить, что ваше дело пока что кажется совершенно непостижимым.

— Мы только и желаем, что объясниться. Кстати, именно для этого мы и пересекли Атлантику.

— Что ж, приступайте.

— Это долгая история.

— Очень долгая история, — добавила Афанасия, молодая женщина, с которой Франклин не спускал глаз.

— Она охватывает множество стран, повествует о трагедиях и сильных страстях, разворачивается среди дальних народов, чья культура и языки отличаются от всего, что известно в Европе…

— Пусть это вас не смущает! Напротив, вы до крайности возбудили мое любопытство. Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как захватывающие истории. Они заставляют забыть о моем возрасте и недугах.

— Но она действительно такая длинная, что рассказывать ее, возможно, придется несколько дней.

— Пока ваш рассказ будет увлекать меня, вы будете желанными гостями. Станьте для моих болей тем же, чем Шехерезада — для смерти. Утишьте их своими речами.

— Будь по-вашему, — с серьезным видом заключил Август. — Мы изложим нашу историю по очереди. Если Афанасия не возражает, начну я.

Бенджамин Франклин устроился поудобнее в кресле и прикрыл глаза. Снаружи ветер вздымал кленовые листья в осеннем саду. Ричард развел огонь в камине и поставил перед рассказчиками чашки с дымящимся чаем. Аромат духов Афанасии наполнял теплый воздух комнаты. Существует ли на свете, подумал Франклин, более идеальная картина счастья?

Август

I

Я бы сказал, что все началось в тот день, когда отец выгнал моего наставника. Его звали Башле. Он был француз и жил у нас в доме уже три года. До его появления мое существование было довольно унылым. Вы же знаете, какая жизнь в этих старых замках… Хотя нет, вы, конечно же, не знаете. У вас, в Америке, ничего подобного нет!

Представьте себе огромное черное здание, со стенами толщиной в две лошади, поставленные рядом. Редкие проемы сделаны там, где их решил пробить мой прадедушка, когда турецкая угроза, казалось, миновала. Летом те места сплошь покрыты зеленью. Следует всегда опасаться зеленых стран: это означает, что они не испытывают недостатка во влаге.

По сути дела, весной и осенью мы жили под дождем. На границе венгерской равнины, там, где земли плавно взбираются к Карпатам и Польше, тучи ползут вдоль склонов, душат долины и возмущаются, встречая малейшее сопротивление. Пик, на котором был выстроен наш замок, дорого платил за свою дерзость: полгода его трепали бури и хлестали ливни. Осенние дожди уступали только первым снегам, а зимой все коченело в ледяной стуже.