Кругосветное путешествие короля Соболя - [24]

Подобное предложение, хоть и совсем не понравившееся отцу, не допускало отказа с его стороны, иначе в крепости это вызвало бы опасное озлобление. Отец никогда не забывал, что многие его предшественники были убиты во время кровавых мятежей.

План очень быстро привели в исполнение. Ссыльные обустроили учебную комнату в одном из казенных домов. Меньше чем через неделю все было готово. Август больше не приходил к нам в дом. Мы продолжили обучение в многочисленной группе детей самых разных возрастов.

Я должна была непременно придумать способ сблизиться с ним. Тем более что брачные планы, которые строил для меня отец, быстро набирали ход. Мать в конце концов открыла мне имя офицера-казака, которому меня предназначали. Это был мужчина с грубыми манерами, который казался мне еще более уродливым и недостойным в сравнении с Августом. Мне следовало принять меры как можно скорее.

Мои посещения общей школы имели одно преимущество: они предоставляли мне возможность выходить из дома и видеть любимого человека в новом окружении. Я настояла, что, несмотря на холод, буду добираться из крепости до школы пешком. Дорога пролегала мимо хибар арестантов. Я выяснила, что Август живет в одной из них. Никакой ссыльный не мог построить собственное жилье до окончания зимы. Августа приютил некий Хрущев, человек очень уважаемый, которого отец упоминал часто и всегда с благосклонностью.

Я была счастлива тем, что могла взглянуть — пусть это зрелище и приводило меня в отчаяние — на место, где обитает любимый. Это подпитывало мои мечты реальностью. Теперь, если он был вне поля моего зрения, я могла представлять себе, где он находится.

Я встречала и некоторых из его товарищей. Их имен я не знала, они всегда держались от меня на расстоянии. Кроме одного — тот ходил за мной следом и осмеливался обращаться ко мне. Его слащавые и навязчивые манеры мне совсем не нравились. Звали его Степанов. Однако, когда он рассказал, что отправился в ссылку из Казани в одном отряде с Августом и знает его уже больше года, я не стала его отталкивать. Я надеялась услышать от него что-то новое о том, кто пока оставался всего лишь моим преподавателем, но остерегалась расспрашивать. Хотя вопросов у меня была тысяча и беспокойная любовь давала мне много поводов для тревог. Главная из них была проста и довлела над остальными. Женат ли Август и связан ли обязательствами у себя на родине? В глубине души я была уверена, что такого быть не может, и все же волновалась, не имея подтверждения.

Чтобы вернуть Августа в крепость и обеспечить нам хоть совсем немного времени личного общения, я перебирала в голове множество способов, пока не остановилась на том, который показался мне наилучшим. Но, прежде чем обратиться к родителям, мне надо было кое в чем удостовериться.

Однажды утром, после урока, я подошла к Августу и подождала, пока рассеется стайка учеников, вьющихся вокруг него. Наконец, справившись ценой огромного усилия с волнением, я осмелилась спросить, может ли он преподавать музыку.

Впоследствии мы часто говорили об этом. Сейчас я знаю, что он был в не меньшем отчаянии, чем я, оттого что больше не мог посещать форт. Он быстро сообразил, что кроется за моим предложением.

Ответ, который я получила, был смесью откровенной лжи, о чем я могла догадаться по тому замешательству, которое вызвал мой вопрос, и дерзости, присущей Августу.

Ложью было утаить, что он ничего не смыслит в музыке. Дерзостью — утверждать прямо обратное.

— Конечно, мадмуазель Афанасия. Я могу преподавать.

Чтобы придать этому самозванству видимость правды, он добавил:

— Увы, единственный инструмент, на котором я умею играть, — это арфа. Спорю, что здесь ее не найти.

— И правда, я никогда ничего подобного здесь не видела.

— А без арфы я не могу учить.

И, не дав мне времени огорчиться, с лукавым видом добавил:

— Предоставьте это мне.

III

Пока я убеждала отца позволить мне брать уроки музыки, Август уже раздобыл арфу.

По правде говоря, не зная заранее, для чего предназначалась эта вещь, признать в ней музыкальный инструмент было сложно. Каркас был сделан из китовой кости — распространенного на полуострове материала, из которого изготавливалось все из-за большой нехватки древесины. Кость весьма топорно обработали и скрепили шурупами. На эту основу натянули грубые струны из собачьих кишок, а для самых толстых использовали оленьи сухожилия. Неуклюжие металлические колки служили для натягивания струн и настройки звука.

Позже Август признался мне, что к изготовлению этого необычайного устройства приложили руку самые мастеровитые из его сотоварищей, но в тот момент он ни словом не обмолвился о его происхождении. Он преподнес его, как если бы речь шла о настоящей арфе, созданной лучшим музыкальным мастером Вены. Он устроился на табурете с выражением лица, как у истинного виртуоза, и наклонил инструмент к себе. Загрубевшими пальцами прикоснулся к струнам, и те ответили странными звуками, больше похожими на недовольное клацанье языком. Различить мелодию было невозможно.

Мать присутствовала на этой демонстрации. Думаю, что она-то и рассмеялась первой. Я взглянула на Августа, испугавшись, что он обидится. Но такая реакция его скорее расслабила, и он тоже разразился смехом. Я не сдержалась, и все трое мы принялись безумно хохотать, и продлилось это около четверти часа.