Круглый год с литературой. Квартал второй - [42]

».

А перед этим Луначарский писал ей самой: «…у Вас богатые душевные переживания и большой художественный талант. Вам нужно всё это беречь и развивать. Я вполне допускаю мысль, что Вы сделаетесь лучшей русской поэтессой за всё пройденное время русской литературой, но, разумеется, это при условии чрезвычайного отношения к собственному дарованию».

Луначарский умер в 1933-м. Трудно сказать, смог бы он помочь Барковой избегнуть страшных испытаний, свалившихся на неё. Скорее всего, не смог бы.

А что до «чрезвычайного отношения к собственному дарованию», то в условиях нечеловеческого существования такое отношение выработать, конечно, трудно. Баркова оставила не стихи, а зарифмованные свидетельства ужасающего быта тех, кого людоедская власть объявила своими врагами. Потому их не печатали при её жизни (умерла 29 апреля 1976 года, родилась 16 июля 1901-го). Начали печатать только в перестройку, в 1990-м. Говорят, что и сегодня опубликовано далеко не всё из её наследия. Что в общем-то понятно: не укладываются её свидетельства в ту розовую картину прошлого, которую рисуют сейчас придворные историки. Вот – опубликовали, и как теперь растолковать нынешней молодёжи эти строчки:

И вот благополучие раба:

Каморочка для пасквильных писаний.

Три человека в ней. Свистит труба

Метельным астматическим дыханьем.

Чего ждёт раб? Пропало всё давно,

И мысль его ложится проституткой

В казённую постель. Всё, всё равно.

Но иногда становится так жутко…

И любит человек с двойной душой,

И ждёт в свою каморку человека,

В рабочую каморку. Стол большой,

Дверь на крючке, замок-полукалека…

И каждый шаг постыдный так тяжёл,

И гнусность в сердце углубляет корни.

Пережила я много всяких зол,

Но это зло всех злее и позорней.

30 АПРЕЛЯ

Владимир Георгиевич Полетаев единственную свою книжку не увидел. Он покончил с собой, выбросившись из окна пятого этажа 30 апреля 1970 года. А Олег Чухонцев составил и выпустил книжку Полетаева в тбилисском издательстве «Мерани» в 1983 году. Книга называется «Небо возвращается к земле» (в названии сквозит намёк на трагедию).

При жизни он публиковался немного. Больше переводил. Больше всего грузинских поэтов.

С болью читаешь такое его стихотворение:

…когда приметы листопада

закопошатся там и сям,

когда незваная прохлада

уже бежит по волосам,

когда над городом упорно

играет чёрная валторна,

и на развалинах жары

пируют старые дворы,

и розовая Поварская,

заученная наизусть,

закружится, а я смеюсь,

и рук твоих не выпускаю,

и недоделаны дела,

а ты проста и весела…

Вот небо хлынуло потоком

и нам загородило путь,

и так легко его потрогать —

лишь только руку протянуть.

Володя Полетаев родился 27 августа 1951 года. И, стало быть, погиб на 19 году жизни.

* * *

Ах, кто не знает этой полухулиганской ёрнической «Песни о майоре Пронине» прекрасного нашего Юза Алешковского? Напомню только, что Джон Профьюмо – военный министр Великобритании погорел на том, что общался с девушкой по вызову Кристин Киллер, которая в свою очередь общалась с советским военно-морским атташе в Лондоне, по совместительству – разведчиком.

Лондон – милый городок,

там туман и холодок,

Профьюмо – министр военный,

слабым был на передок.

Он парады принимал,

он с Кристинкой Киллер спал

и ужасные секреты

ей в постели выдавал.

Вышло так оно само —

спал с Кристинкой Профьюмо,

а майор товарищ Пронин

кочумал всю ночь в трюмо.

Лондон – милый городок,

там туман и холодок,

только подполковник Пронин

ни хрена просечь не смог.

Он сказал себе: «Ны-ны,

мы не так печём блины,

чтобы выведать все тайны

мы отныне влюблены».

И японский атташе

был Кристинке по душе,

отдалась ему девчонка

через полчаса уже.

Он в соитии молчал,

обстановку изучал,

чтобы выведать все тайны,

трое суток не кончал.

Дело было таково,

что, добившись своего,

он был премирован «маздой»

и полковничьей звездой.

Лондон – милый городок,

там туман и холодок.

Если ты министр военный,

контролируй передок.

А откуда Юз взял этого майора Пронина, так ловко благодаря Кристинке пролезающего в полковники? О, начиная с сороковых годов, майор Пронин был очень популярным литературным героем России.

Естественно, что не Алешковский был его отцом. Отцом этого легендарного разведчика был Лев Сергеевич Шаповалов, превративший в псевдоним свою усечённую фамилию: Овалов.

Одно время Лев Овалов был известнее не меньше, чем какая-нибудь Дарья Донцова!

Оказавшись в детстве в орловском селе Уездное Малоархангельского уезда, он уже в 15 лет вступает в партию, а через год назначается секретарём Малоархангельского уездного комитета РКСМ.

Через два года он направлен на работу в МГУ, учится на медицинском факультете, работает заведующим библиотекой. И одновременно посещает занятия в литературном кружке «Антенна» при Хамовническом райкоме партии. Проба пера происходит именно здесь. Его статьи, очерки под псевдонимом Лев Овалов публикуют московские газеты. В 1928 году (в 23 года!) он главный редактор журнала «Селькор». В 30-е годы Лев Овалов, корреспондент «Комсомольской правды», главный редактор (!) журналов «Вокруг света» и «Молодая гвардия».

Растёт со скоростью повышения в звании Пронина из песни Алешковского! Впрочем, вот он выходит на свет майор Пронин: в 1939 году главный редактор журнала «Вокруг света» Лев Овалов печатает у себя рассказ «Синие мечи», где и появляется впервые интересующий нас герой. За год (1939–1940) Овалов в журналах «Вокруг света» и «Знамя» печатает ещё 6 рассказов о майоре Пронине. В 1941 году выходит сборник рассказов об этом майоре-разведчике и в журнале «Огонёк» печатается роман «Голубой ангел», продолжающий серию о майоре Пронине.