Круглая молния - [24]

Первой его увидела Маруся.

— Правда, там хорошо? — сказала она и попросила: — Ты немного повиси, я тоже к тебе прилезу.

Только тут Леха испугался.

— Не смей! — крикнул он. — Убьешься!

Этот его крик и услышал, видать, Виталька. Но он был хорошим парнем и не стал никому докладывать, а просто подставил лестницу и снял Леху с дерева, лишь мазнул по затылку ладонью.

— Ну, ты — летчик! Летать можно с парашютом, а не так!

После обеда отец повел Леху в школу. Тетя Алиса тоже хотела с ними пойти, но надо было доить Красулю.

Леха шел и одной рукой держался за полу отцовского пиджака, — не будет же он, как маленький, держаться за руку. А на плечах скрипел новенькими ремнями ранец.

— Зачем он тебе? — спросил отец. — Нам ведь только записаться сегодня.

Леха не послушался. Записаться или не записаться, а у него, как у солдата, все должно быть с собой. Ранец за спиной, синий камень в кармане. Учительница посмотрит на него, скажет:

«Этого обязательно надо в школу принять, настоящий солдат».

Учительница так и сказала:

— Ишь, какой бравый.

Только она оказалась вовсе не учительницей, а директором школы и пожелала Лехе достойно начать свою трудовую жизнь.

— Учеба — это труд, — сказала она.

Леха усмехнулся: какой же это труд — ходить с новеньким ранцем за спиной. Не труд это, а счастье.

Правда, вслух он этого не сказал, про себя подумал. А тут пришел еще один мальчик записываться, и директор стала проверять его на сообразительность: сколько пальчиков на левой руке, сколько на правой. Леху она почему-то об этом не спрашивала. Но когда они уже собрались уходить с отцом, директор вдруг сказала:

— Погоди, Старков, может, и ты мне придумаешь задачку?

Леха думал, думал, даже глаза зажмурил от напряжения, но так ничего и не придумал. А тот, другой мальчик, придумал.

— Два отнять два, — сказал он, — сколько получится?

— Молодец! — погладила его по голове директор. — Ну, и сколько получится?

— Ноль! — гордо сказал мальчик.

А Лехе стало грустно: он не понял, что такое ноль.

Директор стала ему объяснять:

— Ну вот, смотри, Старков. Например, у тебя было два яблока и ты их съел. Что у тебя осталось?

— Два огрызка, — сказал Леха.

Долго потом отец смеялся над Лехой, когда они возвращались из школы домой.

— Сам ты огрызок, а еще злишься…

Леха не злился. Ему просто стало обидно. Разве ж он неправду сказал про огрызки, а они все смеются. Была б жива мама, она б не засмеялась. Мама прижала бы его к груди, приголубила.

«Хочешь, сынок, я тебе байку сбаю?»

Леха вдруг так ясно услышал мамин голос, что даже обернулся. Позади никого не было. Тогда Леха отдал ранец отцу и направился к телеге, одиноко стоявшей под липой. Залез, подстелил под голову сена и закрыл глаза.

«Рассказывай, мам».

Мать склонилась над ним, руки теплые-теплые, заговорила, как песню запела:

«Шел бай по стене, нес лапти на спине, сбаять ай не?»

«Сбаять», — сказал Леха.

«Шел бай по стене, нес лапти на спине…»

Дальше Леха не слышал. Только слышал, как Маруся дергала его за ногу, будила: вставай! Он не хотел вставать, потому что снилось ему, что он вовсе не спит, а идет с отцом на колхозное собрание. На собрании много-много народу и все хлопают, не ему, конечно, а председателю. Но вот председатель поднимает руку и говорит:

«Товарищи колхозники, предлагаю вместо Сани Маленького выбрать бригадиром Леху Старкова!»

Леха так обрадовался, что соскочил с телеги и побежал неизвестно куда. Опомнился лишь тогда, когда увидел на балконе Марусю.

— Тебя что — муха укусила? — смеялась Маруся.

Леха не ответил. Поднялся в свою квартиру, открыл дверь. Тетя Алиса и Натка сидели вдвоем на кровати и бодались лбами, как маленькие. Так и он, бывало, бодался с мамой, а Натке было, видать, все равно, с кем бодаться, и она громко хохотала, будто ее щекотали. И как-то так вышло, что Леха на минутку тоже забыл, кто это сидел на кровати и играл с Наткой, и спросил:

— Мам, а где папка?

Спросил и только потом одумался: кого это он назвал мамой, а тетя Алиса вздрогнула, замерла и не могла ничего сказать — язык отнялся. Так и не дождавшись ответа, Леха потоптался у порога и вышел. По привычке он хотел сбегать к виру, но вовремя спохватился: это ведь не Старики. Тогда он сел под кленом и стал глядеть в небо: может, оно тоже не такое, как в Стариках? Подошла Маруся. Теперь у нее, кроме уха, была завязана и коленка.

— Опять с кем-нибудь подралась? — спросил Леха.

— С кошкой. А ты чего ж на собрание не пошел? У нас все пошли.

— А ты?

— У нас замка нету.

— У нас тоже нету, — почему-то соврал Леха. — Зачем замки? В Стариках сроду ни у кого замков не было. Айда на собрание.

Маруся согласилась, и они вприпрыжку побежали к колхозному клубу. Прибежали, запыхавшись, но зря торопились — собрание еще не начиналось. Возле клуба и внутри него стояло, сидело, ходило много людей, и Леха удивился: это были все сплошь мужики. Откуда столько?

«Неужели они все бригадиры?» — подумал Леха и стал искать среди них отца. Вместо отца натолкнулся на Саню Маленького.

— Ты чей? — спросил его Саня и засмеялся: на этот раз он отлично узнал Леху. — Ну как — устроились?

— Помаленьку, — ответил Леха и зевнул, хоть и был рад неожиданной встрече.