Круг Земной - [278]

Другой, дающий неограниченные возможности способ построения новых кеннингов заключается в развертывании двухчленных перифраз в трехчленные, четырехчленные и т. д. Этот способ основывается на том, что ключевые понятия, ради которых и множатся до бесконечности богатства скальдической фразеологии, образуют своего рода систему: большинство из них может быть обозначено с помощью перифразы, включающей другое ключевое понятие. Так, муж – это «вяз битвы», но битва – это «лязг щитов», щиты – «солнца корабля», а корабль – «зверь моря». Мы развернули исходный кеннинг в пятичленный «вяз лязга солнц зверя моря», который остался открытым и для дальнейшего развертывания. Но предел развертыванию кладет, конечно, само ограниченное пространство полустишия, в которое должны уместиться кеннинги, поэтому более длинные кеннинги редко встречаются в висах. Самый длинный из них, семичленный, употребляется в приведенной Снорри висе скальда Торда сына Сьярека (ср. примечание 63 саги «О Хаконе Добром»). Расшифровка такого, многочленного, кеннинга, облегчаемая ограниченностью числа самих ключевых понятий и стандартностью всех составляющих цепочку звеньев (т. е. элементарных перифраз), ведется в порядке, обратном развертыванию, т. е. справа налево, «зверь моря» – корабль, его «солнца» – щиты и т. д., как это указано в любом примечании к многочленному кеннингу.

Впрочем, стандартность кеннингов почти упраздняет и необходимость их расшифровки. Накопив некоторые навыки, можно заметить, что какая бы цепочка слов не тянулась за словом «спор» (= «распря, драка, ссора, крик…»), перед нами не что иное, как кеннинг битвы; равным образом, всякий кеннинг, начинающийся со слова «свет» (= «лучи, сполох, молния, угли…»), обозначает золото и т. п. Нужно полагать, что уловками такого рода не пренебрегали и те, кому надлежало разгадать вису в процессе устного ее исполнения, хотя самая витиеватость перифраз, конечно, очень ценилась.

Из сказанного можно сделать вывод, что связи между ключевыми понятиями бывают обратимыми: битва – это «спор мечей», но мечи – «палицы битвы»; море – это «дорога корабля», но корабль, в свою очередь, – «конь моря». В висах не возбраняются многочленные кеннинги, развертывающиеся по кругу. Так, в кеннипге «посох оплота непогоди ратных крыш» последние четыре слова служат обозначением щита, но «ратные крыши» в его определении – это тоже щиты.

Однако отнюдь не все ключевые понятия связаны между собой обратимыми связями, так как отношения между ними часто неравноправны. Понятие мужчина, например, может быть зашифровано посредством самых разнообразных кеннингов,[593] но ему не свойственно быть определением в кеннингах, зашифровывающих другие ключевые понятия. Можно, например, обозначить мужа как «посох битвы», но битва никогда не обозначается, как, скажем, «ссора мужей». Таким образом, это и подобные понятия образуют вершину системы,[594] и именно к ним относится большинство самых длинных кеннингов.

Напротив, такое понятие, как змея = змей чаще всего встречается именно в качестве определения, прежде всего внутри кеннингов золота (змей Фафнир охранял золотой клад, которым затем завладел Сигурд), называемого «ложем (= периной, подстилкой, землей…) змеи». Можно развернуть этот кеннинг, обозначив змею, например, как «обод обочин» или «спрут рытвин», но дальше ни один из полученных кеннингов развернуть нельзя, поскольку все перифрастические обозначения змеи строятся на понятиях, не принадлежащих к ключевым, т. е. являются закрытыми.

Большинство кеннингов, восходящих не к метафорам, а к мифологическим или героическим сюжетам,[595] также принадлежит к числу закрытых (в качестве определения в них обычно стоит собственное имя: «распорка пасти Фенрира» – меч, дочь Онара – земля и т. п.). Эти сюжеты по большей части известны (из песней «Старшей Эдды», а особенно из пересказов Снорри в «Младшей Эдде»; истолкование кенниигов и было целью этих пересказов), но есть и такие, о происхождении которых приходится только гадать. Так, например, неизвестно, почему дух называется «ветром великанши». Есть основания думать, что не все сюжеты были известны самим скальдам и их аудитории. В сочинении и восприятии вис, но всяком случае, первоначальная мифологическая мотивировка кеннингов играла минимальную роль.

Только так можно объяснить, каким образом кеннинги, связанные с языческими мифами или просто включающие имена мифологических персонажей, не вышли из употребления во времена жестоких гонений на язычников.

В «Саге об Олаве Святом», например, встречаются (в подлиннике) кеннинги «Фрейр битвы» (муж), «радость жены Хедина» (битва; «жена Хедина» – валькирия, «костер Одина» – меч), «Фрейр росы Драупнира» (муж; Драупнир – кольцо Одина; его роса – золото). Подобные им кеннинги придуманы и для перевода.

Мы, однако, почти не найдем кеннингов, упоминающих имена мифологических персонажей или основанных на мифологических сюжетах, у знаменитейшего из скальдов Олава Святого – Сигвата Тордарсона. И дело здесь, конечно, не в том, что Сигват превосходил прочих в своей нетерпимости к язычникам, а в тех новых тенденциях, которые прокладывают себе дорогу, хотя еще и очень непоследовательно, в его поэзии. Кеннинги, бывшие когда-то поэтической метафорой или хранилищем мифологических сведений; кеннинги, «порождение» которых превратилось у скальдов в насквозь формальную операцию, имеющую на первый взгляд большее отношение к структурной лингвистике, чем к поэзии; эти кеннинги претерпевают у Сигвата новую метаморфозу, становясь (по крайней мере в некоторых стихах) средством выражения личного отношения к изображаемому, т. е. несут в себе зародыш лирики. Сигват избегает в то же время подчеркнуто условных кеннингов – многочленных или таких, буквальный смысл которых слишком уж расходится с сутью обозначаемого. Многие среди его вис обращают на себя внимание (на общем фоне скальдической поэзии, конечно!) своей безыскусностью. В них почти отсутствуют не только кеннинги, но и те замысловатые приемы скальдического синтаксиса, которые составляют третью и вероятно самую высокую преграду на пути к их смыслу.