Круг света - [5]

Коктейль был как две капли воды похож на тысячу других коктейлей, проходивших в этот субботний вечер повсюду, в радиусе ста миль от Нью-Йорка; Виллард и Линда рассказали о своем бродяге, а Мартину пришлось описывать, как он выглядел, при этом снова, как и в разговоре с полицейскими, он усомнился в своей умственной полноценности – очень уж туманным и приблизительным выглядело его описание.

– Шляпа у него была надвинута на глаза, а лицо было какое-то пустое, без выражения, и бледное, я об этом сказал сержанту, и напряженное… – Еще не успев договорить, Мартин поймал себя на том, что к облику человека за окном, возникшему из ночного тумана, добавилась новая черта, что напряженность, которую он ощутил в этом человеке, новая подробность, извлеченная из недр памяти, что черты этого лица, которое он пытается вспомнить, он упрощает и огрубляет так, что они превращаются в обозначение, в символ, в некий расовый признак этого опасного видения, пристально взирающего из темноты промозглого леса на хрупкую незащищенность уютного кружка света.

Рассказ гостя Виллардов навел всех на разговор о грабителях, бродягах и похитителях детей.

– …И тут вдруг он видит этого малого; тот стоит на стеклянной крыше и глядит на него во все глаза, а дело-то летом, и ход на крышу открыт, это все на 23-й Западной, и мой дружок лезет на крышу, гонится по крышам за тем малым, загоняет его в угол, но тут малый достает нож, и моему дружку пять раз делают переливание крови, пока, наконец, не выясняется, что жизнь его в безопасности. А того полиция, конечно, не нашла.

– …Сорок пятого калибра, заряженный. Прямо возле моей постели в любое время дня и ночи. Это наше время, и все эти молодые люди, которые посходили с ума! Нет, если кто-нибудь вздумает проникнуть в мой дом, его ждет достойная встреча. И что хотите думайте, в воздух я стрелять не буду…

– …Цепочка на дверях, и все, из всех, до последнего, ящиков и из буфета, все кучей навалено на ковре. И я не могу вам сказать, что они там делали еще – они были с дамами, – вы сами можете себе представить. А в полиции им объяснили, что эти люди часто так делают, особенно когда добыча кажется им недостаточной. Но я вам скажу так: чего еще они могли ожидать, живя в районе, где сплошные пуэрториканцы?

– …И было это, разумеется, давно, когда он имел питомник, где держал датских догов, так, представьте себе, на следующий день после того, как похитили сына Линдберга, он таки продал своих собак, всех, до последней. И в три раза дороже, чем он за них просил до этого.

Со стаканом в руке Мартин вежливо выслушивал все это, с удивлением обнаруживая, что во всех этих солидных, довольных собой людях, во всем их уютном добропорядочном обществе живет один и тот же страх, проникшее во все поры предчувствие опасности, и что лицо за окном дома Виллардов заставило их лишний раз вспомнить о том, что существуют темные силы, всегда готовые по своей злой воле обрушиться на их головы, взорвав их домашний уют, что, несмотря на все запертые двери, на всю полицию, несмотря на все их заряженные сорок пятые, перед этими силами они наги, безоружны и уязвимы.

– У них у всех озноб по коже от твоего рассказа, смотри, как они его смакуют, – сказала Линда, подходя к Мартину.

– Смакуют? Вряд ли, – заметил он, сосредоточенно вглядываясь в посерьезневшие лица, лица владельцев особняков. Он отметил про себя, что Линда решила не принимать этой истории близко к сердцу и забыть о вчерашней нервотрепке и о всех своих волнениях по поводу полиции. Это в ней и восхищало и беспокоило его одновременно, ему страшно было подумать, что он уедет, а она по-прежнему будет жить в этом гулком доме с колонками, среди пустынных зарослей, тем более что Виллард по нескольку раз в неделю задерживается на работе допоздна и возвращается из города уже за полночь. Ведь в конце концов этого человека не поймали, на него не пала даже тень подозрения, так кто ему мешает переждать неделю, месяц, два месяца, а потом вернуться в другую дождливую ночь, когда снова не будет луны?

– Нам пора идти, – сказала Линда. – В восемь тридцать нас ждут к столу.

– Взглядом заговорщика она окинула комнату. – Может, хочешь кого-нибудь взять с собой? Чарльзы предупредили, что у них будет только легкий ужин, так что если ты решишь прийти не один…

– Нет, нет, спасибо, – улыбнулся Мартин. – Они все очень милы, но… – и запнулся. Высокая блондинка в синем платье, которая только что вошла в комнату, извинялась перед хозяйкой за опоздание. Волосы у нее были уложены в пучок низко на затылке, что придавало ей величественный и чуть старомодный вид. Голос, когда она разговаривала с хозяйкой, звучал негромко и мелодично, и вообще она могла дать десять очков вперед любой из присутствующих дам. – Вот, – сказал Мартин и подмигнул Линде, – эту даму я б с собой взял. Подожди еще минут десять.

Линда покачала головой.

– Пустой номер, братец. Эту даму зовут Анна Бауман, она замужем. И мужчина возле двери – ее муж.

Линда указала стаканом на дверь, где спиной к ним стоял высокий мужчина в хорошо сшитом темном костюме и разговаривал с Виллардом и хозяином дома.