Круг избранных - [22]

— А вот за это, — постучал пальцем по папке, — получите в три раза больше.

— Больше чего? — у Володи начало подниматься настроение и он перешел на привычную хохму в разговоре. Дортман сразу уловил и принял.

— Больше всего, что было до сих пор.

— Ну, тогда согласен.

Тут же, возвратившись в свою малогабаритку, Володя раскрыл папку. Господи, да тут целый роман! И никакого криминала, никакой политики… Чистая литература. Хотя, разбираясь с бумагами и проясняя детали, дошло: да это — бомба. Атомная, по масштабам региона. Да… Интересно, все ли действующие лица живы? Надо завтра же ехать.

Созвонился с Бугаем, выезд назначили на девять утра.

16

Молоденькую учительницу математики Наталью Петровну все в деревне пугало. Она шарахалась даже задиристых петухов, а коров и быков (никак не могла научиться отличать) обходила за сто шагов.

Каждый вечер часа по два, со слезами растапливала неподатливую печку, ведро с колодца, пока поднимала, оказывалось полупустым. Все ей здесь не нравилось, было чужим и неприятным. Сами деревенские запахи свежего навоза и плесневелого, плохо протапливаемого дома ассоциировались с разрухой и запустеньем.

Уткнувшись после занятий в книжку, она мысленно улетала в город, к чистоте и уюту. Там был налаженный быт, были кино и просто театр, были, наконец, родители, которые так безжалостно отправили дочку «по распределению». Отец, с обидой думала Наталья, мог бы и поспособствовать, не последний в городе человек…

Молодой агроном Семен сразу приглянулся. Он был «не деревенский». Опрятный, в белой рубашке, ловкий и обходительный Семен резко контрастировал с неуклюжими и грубыми колхозниками. От него, даже в запале крепких мужских споров, никогда матов не было слышно. А это в деревне — большая редкость.

Видимо, и Наталья Семену приглянулась. На общем колхозном собрании, перед Новым годом, агроном подошел к Наталье Петровне и запросто сказал:

— Мне хотелось бы с вами поговорить. Можно, я вас провожу?

— Да.., — протянула неуверенно, думая только об осудительных взглядах родителей ее учеников. Но никто, к счастью, на них не смотрел, и осмелевшая Наталья уже грациозно позволила накинуть на себя модную в те годы каракулевую кацавейку.

В первый вечер Семен попил чаю и ушел. А Наталья не спала до утра, пока вредные петухи не заголосили, как резаные.

Встречи были нечасты, но молоденькой «учителке» все время, в школе и дома, думалось только о ее агрономе. Она даже взяла в библиотеке какую-то книжку по агрономии, чтобы не казаться невежей, но Семену это и не требовалось. У него был принцип: после работы — ни слова о делах.

Как-то само собой получилось, что Семен остался у Натальи на ночь. Это было уже по весне, и учительница, ничего не сообщая родителям, втайне готовилась к свадьбе. С Семеном на эту тему они не говорили, но Наталье казалось, что это само собой разумеется, разве может быть иначе?

А летом Семена перевели в райком партии, взяли инструктором. И он обещал — определюсь с квартирой, вызову. Она ждала, да у Семена забот и хлопот было теперь — выше крыши. Некогда. Даже в роддом, когда удалось вызвонить, не смог приехать. И с маленьким Семой добиралась до родной деревеньки одна, на попутных.

Вскоре, разузнав все, приехали мать с отцом. «Это где же этот подлец!» — гремел отец, а мать, вмиг состарившейся бабушкой, умильно пеленала младенца.

Ничего у них с Семеном так и не получилось. Затерялся он в круговерти сначала райкомовских, а потом и обкомовских дел. По слухам — женился, заимел, как положено, собственных детей. А ей остался Сема, который тоже не много радости принес.

И вот Наталья Петровна так и осталась в деревне, обвыкнув, но не полюбив. И так же морщит нос от навозного запаха, и так же неловко носит на коромысле ведра с колодца, и даже до сих пор боится петухов и коров… А Семен, Семен Трофимович, — в городе. Теперь большой человек. Можно, если захочется, его по телевизору увидеть. Да пожилой учительнице это без надобности.

17

Володя представился Пореченковой журналистом областной газеты, сели на кухонке.

— Вот вы, Наталья Петровна, заслуженная учительница. Как это все получилось, расскажите про свою жизнь?

— А чего рассказывать? Чем здесь, в деревне, еще заниматься, кроме работы? Семьи нет…

— Постойте, у вас же сын?

— Есть где-то, шалапут. Год уже ни виделись, ни созванивались.

— Адрес его городской, может, телефон?

— Где-то был, поищу.

Наталья Петровна вышла в комнату и принялась рыться в шкафах. Володя крикнул:

— А можно его фото?

— Посмотрю. Последние, наверно, еще со школы, выпускные. А позже нет.

В независимой до дебилизма местной газетенке, смело оппозиционной всем властям на свете, Володя опубликовал свой опус с фотографией. У губернатора — внебрачный сын. Вот он, угловатый подросток в косо повязанном пионерском галстуке. А вот — выпускной класс, где уже в галстуке «взрослом». Сына, Семена, найти пока не удалось, да это неважно. Материал и без того был хорош — у любительниц «мыльных опер», предвкушал Володя, слезу вышибет. А в политбомонде — свой эффект, который и предугадывать не брался. Свое дело сделал, деньги получил — там хоть трава не расти.