Кровная месть - [13]

В дверь кабинета постучали, и мы с Лавриком Гехтом, следователем, с которым я делил кабинет, невольно переглянулись. У нас в прокуратуре не было обыкновения стучать, и мы должны были решить, кто из нас должен встать и впустить посетителя. Лаврик моложе, но толще, причем значительно. Он всегда вел дела хозяйственных нарушений, и бегать за преступниками или от преступников ему не приходилось.

— Войдите! — закричал он, вставая и тем самым признавая мое старшинство.

Я удовлетворенно откинулся за стуле. Лаврик был неплохим соседом, большинство своего рабочего времени он проводил в различных ведомствах, в кабинетах хозяйственных руководителей в разных городах страны, так что я подчас считал его залетным гостем у нас в прокуратуре.

Вошел незнакомец в форме старшего лейтенанта милиции, растерянный человек с вытянутым лицом.

— Здравствуйте, товарищ Турецкий, — сказал он Лаврику. — Я к вам Вот…

Он положил ему на стол принесенную папку, и Лаврик фыркнул.

— Не ко мне, дорогой.

— Простите, — пролепетал старший лейтенант, забрал папку и повернулся ко мне. — Здравствуйте, товарищ Турецкий. Я к вам.

Второй заход он провел даже с той же интонацией, что и первый. Я был озадачен его появлением, потому что никого подобного не ждал.

— Что это? — спросил я, раскрывая папку.

— Материалы экспертизы по делу об убийстве гражданина Маркаряна в Шмитовском проезде, — отрапортовал старший лейтенант.

— Наконец-то, — буркнул я, потому что со времени последнего убийства прошло уже немало времени. — Так вы, старший лейтенант, посыльный от Грязнова, так, что ли?

— Никак нет, — сказал старший лейтенант. — Прикомандирован к вам из Второго отдела МУРа для совместной работы. Старший лейтенант Дроздов.

Он вытянулся и отдал честь. Я таких карикатурных милиционеров видел только в кино. Он покорял простотой нравов и знанием устава.

— И откуда же тебя, сердечного, выковыряли? — спросил я ласково.

Он моей ласки не понял и переспросил:

— В каком смысле?

— Откуда ты взялся, Дроздов? Я, слава Богу, Второй отдел знаю и таких занятных старших лейтенантов еще ни разу не видел.

— Новая волна, — подал голос Лаврик. — Согласно плану усиления органов московской милиции ободрали все районные отделы в области. Вы, мил человек, откуда? Чехов, Подольск или, может, Дмитров?

Нельзя сказать, чтобы этот парень совсем не реагировал на наше веселое хамство. Он моргал. Моргал, глядя на Лаврика, который и головы не поднял, потом моргал, глядя на меня. Наконец он понял, что мы от него хотим, и ответил:

— Я из Свердловской области приехал. Из Екатеринбурга.

— Ого! — хором произнесли мы с Лавриком.

Лаврику конечно же было весело, но мне было не до веселья, ведь этот уникум из Свердловской области должен был работать по делу о «стрелках». Я попросил его сходить попить газированной воды на втором этаже (он тотчас отправился!), а сам, игнорируя веселый смех Лаврика, стал названивать полковнику Романовой, легендарной Шуре Романовой, муровской начальнице.

Она подняла трубку после третьего звонка.

— Романова.

— Александра Ивановна, — начал я, — нижайший вам поклон из прокуратуры.

— Турецкий, ты, что ли? — спросила она. — Ну не тяни, чего надо?

— Это что же за кадры вы нам посылаете? — спросил я с глубокой обидой в голосе. — Я что, по-вашему, велосипедным наездом занимаюсь?

— Знаю я, чем ты занимаешься, — буркнула она. — Дроздов дошел до тебя или нет?

— Да уж как же, согласно уставу представился. Давно он у вас?

— С полгода уже. Ты не думай, он хлопец дельный, только прикидывается валенком. Говорит, у него имидж такой. Понимаешь, Саша, Слава Грязнов у нас политическую забастовку объявил.

— Чего?! — ахнул я.

— Именно так Позвонил вчера с утра и объявил забастовку. Кажется, у него канализацию прорвало. Матерится на чем свет стоит, даже меня, женщину, не стесняется…

— Дурака вы там валяете в своем МУРе, — раздраженно заметил я. — Я вот сегодня на парламентские слушания иду, так я там про вас все выдам.

— Не ты идешь, а Константин Дмитриевич, — поправила меня Романова. — А чем ругаться, ты бы послушал, что тебе Дроздов расскажет. Он до того, как ко мне попал, участковым был. Ты его спроси про это. Я потому его к тебе и направила.

Мы еще поговорили, Александра Ивановна рассказала мне анекдот про милиционеров, который хоть и принадлежал к ушедшей эпохе, но смешил ее до слез, на что я ответил чукотским циклом. Чувствовалось, что в МУРе все спокойно, несмотря на разгул преступности.

В половине двенадцатого мы с Костей сели в его служебную черную «Волгу» (как говаривали раньше, «Волга» партийного цвета) и поехали к «Белому дому». Я боялся, что чиновничество когда-нибудь начнет одолевать Меркулова, и потому каждый раз посматривал на него с подозрением — не началось ли? Он смеялся над моими подозрениями, но в его обращении с помощниками и секретарями уже появлялись нотки капризного барина, и я не мог этого не замечать. Я никогда не радовался его высокому назначению, понимая, что в его лице прокуратура потеряла опытного и талантливого следователя, не приобретя при этом ценного начальника. Когда он рассказывал о своих аудиенциях в верхних эшелонах власти, это было особенно заметно.