Кровная месть - [11]

— Видела тебя эта сыкуха, — сказал Феликс. — Поет про тебя в полный голос. Здоровенный громила, говорит, с автоматом — высадил два магазина. Перепугалась вусмерть.

— Я могу ее понять, — сказала Нина. — Но все произошло очень быстро, заметить что-либо было невозможно.

— Зреет маленький переполох в рядах преступных масс, — удовлетворенно добавил Феликс. — Таким образом, начинается раскрутка операции «Народная воля». Знаешь, кто ее разрабатывал?

— Знаю, — сказала Нина. — Ты. Старик радостно хихикнул.

— Я! А теперь ты даже не представляешь, какие силы к этому подключаются.

— Какие силы? — насторожилась Нина.

— Государственные, — прошептал Феликс. — Серьезные люди относятся к нашим идеям с большим интересом.

— А ты не боишься, что эти самые государственные люди начнут использовать тебя в своих целях?

— Я был бы полным идиотом, если бы не учитывал этого в своих построениях, — сказал Феликс. — Вопрос в том, кто кого больше использует?

— Значит, твоя инициатива все-таки нашла поддержку? — задумчиво спросила Нина.

— Ты не очень-то обольщайся, — сказал Феликс — И инициатива была не только моя, и суть дела не совсем та, что предполагалась первоначально. Но это уже дело, это поддержка, и в этом я нахожу большое утешение.

— Кто-нибудь из твоих новых начальников знает про меня? — неожиданно спросила Нина.

— Конечно, знают, — хихикнул Феликс. — Ты же знаменитый киллер Бэби!

— Почему Бэби?

— Потому что баба.

— Разве «бэби» значит «баба»? — спросила Нина насмешливо.

— Нет, разумеется, — сказал Феликс. — Но мой учитель, светлая ему память, полковник Синюхин всегда учил нас давать агентам клички маскировочного характера. Например, у меня в одной работе была кличка Борода, хотя я никогда не носил бороды. Я вообще хотел дать тебе кличку Хромой, но это уже перебор. А два «б» в кличке все-таки дают намек на твое истинное лицо. Но этого уже никто не должен знать. Впрочем, и я не знаю других агентов. Это азбука конспирации.

— Зачем ты меня звал? — спросила Нина, вдруг почувствовав некоторую неприязнь к этому человеку, долгое время бывшему для нее чуть ли не единственным другом.

— Есть дело, — сказал Феликс, — и очень серьезное.

— Какое же? — спросила она.

— Понимаешь, то, что я тебе предложу, сильно смахивает на террористический акт. Я всегда говорил и буду говорить, что политика меня не интересует. Но в среде высших политиков скрывается немало преступных элементов! Как тут быть, скажи, пожалуйста?

— Кто? — спросила Нина.

Феликс посмотрел на нее с сомнением, шмыгнул носом и сказал:

— Есть такой депутат Кислевский, питерский воротила и настоящий мафиози. Недавно по его указанию расстреляли целую конкурирующую контору — восемь человек!

— И кто заказывает это дело? — спросила Нина безучастно.

— Тебе это знать ни к чему, — буркнул Феликс, — но я скажу. Он приговорен Судом Народной Совести.

5

В пятницу с утра меня вызвал к себе Меркулов. Вряд ли кто из подобных мне следователей по особо важным делам бывал у заместителя генерального прокурора чаще, чем я. Что говорить, сам прокурор Москвы, бывало, дожидался в приемной, а я проходил в кабинет, приветливо ему кивнув. Мне это нравилось, хотя систему отношений и подрывало. Когда я вошел, у Кости в кабинете находились посетители, представительные граждане с бегающими глазками. Они даже пытались высказать свое неодобрение моему бесцеремонному вторжению, но Меркулов объяснил:

— Товарищ по срочному делу. Что у вас, Александр Борисович?

Я включился мгновенно.

— Колется, Константин Дмитриевич, — объявил я радостно. — По всем пунктам колется. Но требует вашего личного присутствия, потому что не доверяет, мерзавец, такой мелочи, как я.

При этом я жизнерадостно заулыбался, и посетители тоже понимающе засветились. Все это был чистый блеф, но я, привыкший понимать Костю с полуслова, догадался, что посетители ему до чертиков надоели и он мечтает избавиться от них. Так оно и случилось. После моего «срочного сообщения» те вынуждены были извиниться и подняться.

Меркулов тяжело и глубоко вздохнул.

— Что за «чайники»? — спросил я с любопытством.

— Избавь меня от своего жаргона, — скривился он. — Один — прокурор области, второй — генерал из МВД. А вон те трое, как ты сказал, «чайники», — представители администрации на местах. Меня покупали, и ты пришел в тот момент, когда они уже были готовы назвать свою цену.

— Значит, я поторопился?

— Напротив, пришел вовремя, — сказал Меркулов. — Или ты считаешь, что мне следовало поторговаться? Это не тот случай, Саша.

— Неужто не интересно узнать себе цену? Он усмехнулся.

— Я ее знаю. Как твои дела?

— По нашим «стрелкам» кое-что прояснилось, — сказал я. — Это действительно разные люди, Костя. Но у них наметилось нечто общее.

— Террористическая организация? — усмехнулся он. — Не вздумай об этом где-нибудь брякнуть.

— Круг целей общий, — сказал я. — Оружие однотипное. Ты был прав, гэбэшники этот склад с немецкими пистолетами то ли потеряли, то ли разворовали. Никаких бумаг не осталось.

— Там фигурирует «Макаров», — напомнил Меркулов. — Что о нем известно?

— Да, с «Макаровым» они прокалываются, — согласился я. — Я даже подумал, что это постороннее вмешательство. Цели у «Макарова» пожиже, мелкота всякая. Но этого коренастого парня видели свидетели на месте убийства Кручера. Нет никакой уверенности, что убивал именно он, но внешность совпадает. Мы показывали свидетелям фоторобот, составленный по данным Бердянской, и те подтверждают его идентификацию. Мы уже разослали ориентировку по регионам.