Кровавый закон - [6]

Олиф отчаянно надеялась, что не упадет в обморок к тому моменту, как доберется до спасительного мешочка.

Девушка шла и шла, рассекая песок перевязанными ступнями, не обращая внимания ни на беспощадную жару, ни на барханы, с вершин которых стаей мотыльков слетали пески, ведомые поднявшимся ветром. В душе у Олиф теплился маленький лучик надежды, ослепленная им она не замечала своей жажды. Адреналин, бурлящий в крови, отогнал слабость и наступающую сонливость. Но тошноту он отогнать не смог. А Олиф шла и шла, не замечая ничего.

Поэтому она испытала сильное удивление, когда ноги у нее подкосились, и она упала носом в песок.

Девушка со слабым стоном поднялась и несколько минут просто стояла, пытаясь нормализировать зрение — перед глазами все плыло. Когда, наконец, ей удалось привести себя в чувство, она продолжила путь, но теперь каждое движение давалось с трудом. Еще недавно ощущаемый голод куда-то пропал, его место сменила тошнота. Олиф неожиданно очень захотелось лечь здесь и не вставать, просто полежать… просто отдохнуть.

«Нет, — одернула себя девушка. — Нельзя!».

Она упрямо шагала вперед.

Как жарко. Платье изрядно мешало, прилипало к телу, но Олиф его не снимала — стыдилась. Кого? Она сама не знала.

На ум почему-то пришли содержанки Перводружинников. Как они выглядят в Правске, Олиф не представляла, но у них в селе — даже слишком нагло. В высших кругах быть содержанкой видимо давало определенные преимущества, иначе, чем объяснить их «дружелюбие»? Однажды Олиф довелось попасться под руку одной такой «лапочке», так та чуть не вышвырнула девушку из дома, благо Перводружинник решил всё мирным путем. С того раза Олиф старалась лишний раз к себе внимания не привлекать. Как можно продавать свое тело за жалкое положение среди высшей знати? Все равно ведь их там никогда не примут…

И Олиф не примут. Не как «лапочку», а как Изгнанницу. После истечения срока наказания, ты перестаешь быть клейменым, но ведь у людей всегда есть свое мнение на этот счет. Плохой всегда будет плохим. Преступник — преступником. А Изгнанник… люди не прощают таких, как Олиф. Слишком уж давно завелась эта поговорка, и очень прочно засела в уме каждого жителя Правского княжества — «изгнанники не возвращаются».

Подумать о том, зачем же тогда ей хвататься за жизнь в этом гиблом месте, Олиф не успела — впереди показалась Песчаная Завеса. Высокая стена уходила высоко в небо. Не видно было, где она заканчивается, как будто прозрачная пелена сливалась с облоками. В свете дня ее контуры переливались разными цветами, словно радуга. Впечатление омрачали вышки. Часовые, как деревянные игрушки, казалось, вообще не дышали, лишь следили за соблюдением правил. А правило здесь было только одно — всех впускать и никого не выпускать. За исключением тех, у кого срок наказания истек. Но таких тут уже давно не водится…

Как же незамеченной пробраться к мешочку, и не получить стрелу? Хорошо, если ее пристрелят сразу, а если нет? Скитаться по пустыне с кровоточащей раной — не слишком приятный исход. Олиф видела, как часовые выпускают предупреждающие стрелы.

«Хоть одна такая — сразу назад!» — решила про себя девушка.

Она попыталась сглотнуть слюну, но тут же одернула себя. И так пить хотелось до изнеможения, еще и слюна оставшуюся во рту влагу соберет.

Олиф легла на горячий песок и внимательно стала наблюдать, как будто ждала чего-то. Вот один часовой повернулся к другому, сложил ладошки возле рта, что-то крикнул. Второй повторил движение, что-то ответил. Оба повернулись и снова застыли.

Олиф не двигалась. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ей: «Лежи!». И она лежала. Откуда-то справа подул ветерок, девушка удивленно повернула голову и улыбнулась теплым порывам. Ветер в пустыне — вещь опасная, но Олиф об этом не знала, она только смотрела на кружащий танец маленьких песчинок. Они летали вокруг ее тела, огибали его, но не все. Некоторые попадали прямо на девушку, словно пологим ковром укрывая ее. И тут Олиф сообразила: прикрытие.

Она отползла немного назад, прячась в небольшом песчаном углублении, и, словно катушка, начала кататься по песку, стараясь, чтобы он полностью облепил серое платье. Когда она более менее «слилась» с песочным цветом, то вновь вернулась на прежнее место. Сердце сковали сомнение и страх — а вдруг не выйдет? Однако терять ей все равно уже нечего, тогда чего волноваться? У нее есть только два варианта: да или нет. Оба примерно с одинаковой вероятностью ведут к смерти.

Олиф глубоко вдохнула и поползла.

Песок был до ужаса горячий. Девушка старалась держать корпус прямо, но задняя часть тела так и норовила подняться. Как бы девушка ни старалась, но ползти вот так было невыносимо трудно. Несмотря на постоянные работы на полях, в животе образовалась тугая струна, и он непривычно заболел, словно там здорово растянули кожу. Олиф опасливо остановилась, огляделась. На секунду ей показалось, что какая-то тень промелькнула среди песчаных хребтов, но девушка не успела присмотреться — один из часовых, кажется, что-то заподозрил. Мужчина облокотился о каменные перила, немного свесился, пытаясь рассмотреть в песчаной мгле то, что насторожило его. Олиф испуганно съежилась и затаила дыхание. Поднять голову она решилась лишь спустя несколько минут.