Кровавый источник - [51]

— Так вы не забудете о моей просьбе? — напомнил он на прощание.

— «Не забывается такое никогда!» — пропела Лиза, и они пожали друг другу руки, как товарищи по борьбе.

На всякий случай, чтобы не терзаться потом, он посетил общежитие пединститута. Догадка Степаниды подтвердилась. Вчера Ксения сюда ночевать не приезжала.

На посещение склада времени уже не оставалось, да и небезопасно было так, с наскоку лезть в дела чужой организации.

Он приехал домой. Принял душ. Переоделся. Марина, как это ни странно, была на редкость предупредительна. Она уже знала о его отъезде, потому что билеты на самолет привезли на дом.

По такому случаю она превозмогла брезгливость и пожарила курицу. Для детей был настоящий праздник. Они не на шутку разошлись. Марина покрикивала на них, а Гена смотрел на это детское счастье сквозь слезы. Но ссориться перед дорогой не хотелось. И так чувствовал вину за ночь, проведенную вне дома.

Под занавес она сунула ему традиционный списочек.

— Нет, — покачал он головой. — Мне будет некогда ходить по магазинам.

— Ну и Бог с ним! — вздохнула она.

А когда ступил за порог, бросилась к нему на шею и разрыдалась:

— Не бросай меня!

— Что ты выдумала? — Гена расцеловал на прощание жену и осторожно снял ее руки с шеи.

При въезде в аэропорт прямо в машину позвонила Кристина.

— Ты летишь в Москву?

— Да.

— Будешь заниматься делом Андрея?

— Насколько это будет в моих силах. Володя мне дал всего один день на Москву.

— Тогда слушай внимательно. У меня есть в Москве один старый приятель, детский поэт. Его зовут Женя Истомин. Он тебе поможет. Я ему позвоню. Запиши адрес. — Она продиктовала.

— Неплохо устроился твой друг! Это почти центр!

— Будет лучше, если ты не поедешь в гостиницу, а остановишься прямо у него.

— А это удобно?

— Удобно. И еще. Я думала: как убийца нашел Андрея? Ведь тот наверняка скрывался.

— Какие у тебя мысли на этот счет?

— Институт.

— Я тоже так думаю.

— Но вряд ли он посещал занятия. Он ведь не был самоубийцей.

— Так-так, — заинтересовался Геннадий.

— Значит, кто-то его выдал. Я не знаю, кто ему сдавал комнату. Но зато знаю человека, которому он отдавал для издания свою рукопись, а тот наверняка имел телефон Андрея. — Она продиктовала еще одну фамилию. — Его адрес найдет через институт Истомин.

— Отлично! — воскликнул Балуев. — Денек завтрашний будет не из легких!

— Удачи тебе! — пожелала на прощание Кристина.

Повесив трубку, Кристина прислушалась к тому, что творилось в квартире. Из детской доносились какие-то бабахающие звуки.

Сына она застала за интереснейшим занятием. Он в костюме маленького чикоши стоял посреди комнаты с игрушечным охотничьим ружьем и стрелял резиновыми присосками не по мишени, а по акулам, кальмарам, муренам, плывущим по стенам и потолку. Выстрелы не были особо громкими, но характерный звук был Кристине не приятен.

— Откуда это у тебя? — удивилась она и ружью, и одежде.

— Папа привез! — похвастался Колька и покрутился перед ней, совсем как девчонка. Она еще не успела взглянуть на то, что Володя привез оттуда. Об этом она обычно узнавала в последнюю очередь, потому что все эти подарки становились поперек горла.

— Очень хорошо, — сказала Кристина, — но папа спит, а ты шумишь. Потерпи немного.

— Ладно, — согласился Колька, сразу повесив нос.

Первые дни после очередного возвращения Володи проходили обычно в тягостной атмосфере отчужденности. Они почти не разговаривали друг с другом. Со временем все приходило в норму, а пока надо было терпеть.

Колька, воспользовавшись тем, что мать задумалась, выскользнул из детской с ружьем на плече и на цыпочках прокрался по длинному коридору к двери отцовского кабинета. Он приник к ней ухом, но ничего не услышал. Тогда осторожно заглянул внутрь.

Он увидел только двух зубастых великанов — могучие шкафы ручной работы со старинными фолиантами.

Колька раскрыл дверь пошире и просунул голову.

Отец спал на диване, накрывшись пледом. Такой большой и страшный. Колька видел его ступни в черных носках, волосатую руку поверх пледа и половину лица: не до конца затянутый веком глаз с какой-то хитрой, игривой щелкой, высокий бледный лоб, переносица и растрепанные, как у Незнайки, русо-седые волосы.

— Папа спит, — произнес он вслух, негромко, но довольно отчетливо.

Никакой реакции. Отец не шелохнулся, «зубастые» шкафы хранили молчание. Тогда Колька громко вздохнул, еще раз нарушив покой мебельных великанов, и осторожно прикрыл за собой дверь.

Мишкольц не спал. Он лежал уже несколько часов с закрытыми глазами, но провалиться в сон мешали докучливые мысли, от них уже пухла голова.

Утренний разговор с помощником окончательно выбил его из седла.

Впрочем, он и раньше сомневался, что Стародубцев участвовал в последних кровавых делах. Но о том, что здесь замешана какая-то третья сила, об этом приходилось думать впервые.

Елизаветинск

1995 год, лето

Лето выдалось жарким, и кое у кого в связи с этим произошло разжижение мозгов. Так думал Володя.

Первой жертвой зноя пал Соколов. Тот самый, с брюшком, на тоненьких ногах, который в свое время хотел устроить на «круге» голосование в пользу Мишкольца и обливался вонючим потом в страхе, что боссом сделают его.