Кровавая луна - [124]

Глава семнадцатая КТО СИДЕЛ В ПАЛАНКИНЕ

Маркиз навестил меня на следующее утро. Мой поздний завтрак еще стоял на столе.

С порога он заявил, что пришел ко мне с огромною просьбой. Во время разъездов после маскарада что-то повредилось в его карете, и он просил места в моей на случай, если я поеду в Париж. Я намеревался выехать немедленно и был рад его обществу. Маркиз проводил меня до моей гостиницы в Париже и даже поднялся в номер. Я очень удивился, увидев, что кто-то сидит у меня в кресле, спиной к двери, и читает газету. Нежданный гость встал. Это был граф де Сент-Алир собственной персоной, в черном парике, жирные букли которого плотно прилегали к его узкой голове, и в очках с золотой оправой, надетых специально для чтения. Черный шарф, неизменно обмотанный вокруг шеи, был приспущен. Правая рука висела в повязке. Не знаю, действительно ли в его наружности было что-то необычайное в этот день, или на меня повлияло предубеждение после всего услышанного накануне в парке, однако вид графа показался мне отвратительнее, чем когда-либо прежде.

Я еще не настолько зачерствел сердцем, чтобы без всякого замешательства встретить лицом к лицу человека, которого оскорбил или, во всяком случае, собирался оскорбить.

Он улыбнулся.

— Я завернул к вам, месье Бекет, в надежде застать вас, — прокаркал он, словно зловещий ворон, — и замыслил позволить себе, боюсь, слишком большую вольность. Но, вероятно, мой друг маркиз, на которого я также могу рассчитывать, не откажется исполнить эту небольшую услугу.

— С величайшим удовольствием отдаю себя в ваше распоряжение, но не раньше шести часов вечера. Я сию же минуту должен отправиться на встречу, где несколько человек уже ждут меня, и я не вправе изменить своему слову. К сожалению, я не освобожусь раньше шести часов, в этом я уверен.

— Что же мне делать? — вскричал граф. — Всего-то час времени и нужен, чтобы исполнить мою просьбу. Вот незадача!

— С удовольствием исполню, что вам угодно, дорогой граф, — вмешался я.

— Не смею и рассчитывать на вашу доброту, месье Бекет. Само по себе дело несколько мрачновато для такого веселого и общительного человека, как вы. Не угодно ли вам прочесть эту записку, которую я получил сегодня утром?

Бесспорно, записка была самого мрачного характера, В ней говорилось, что тело двоюродного брата графа, некоего господина де Сент-Амана, умершего в своем замке де Клери, отправлено, согласно завещанию, для предания земле на кладбище Пер-Лашез и с разрешения графа де Сент-Алира должно прибыть в принадлежащий ему Карский замок к десяти часам следующего вечера, откуда уже будет перевезено на похоронных дрогах в сопровождении всех членов семейства, которые пожелают принять участие в траурной церемонии.

— Едва ли я виделся с покойным хотя бы пару раз в жизни, — сказал граф, — но как единственный родственник я не мог отказаться, пусть это довольно неприятная обязанность. Теперь мне нужно присутствовать на похоронах, расписываться в книге и соблюсти все формальности.

И снова горе. Надо же было как на грех вывихнуть большой палец на правой руке; я не смогу расписываться еще по крайней мере с неделю. Впрочем, безразлично, кто там распишется, и чье имя будет стоять в книге: мое или ваше. Если вы согласны поехать со мной, то и говорить больше нечего.

Итак, мы уехали вместе. Граф передал мне записку с указанием имени и фамилии покойного, его возраста, болезни, от которой он умер, и обычных подробностей. Кроме того, он вручил мне план с точным обозначением места, где должны были вырыть могилу: между двумя склепами, принадлежащими роду Сент-Аманов. В записке еще сообщалось, что погребальная процессия должна прибыть в половине второго завтрашней ночи. Когда я ознакомился со свалившимся на меня поручением, граф отсчитал мне деньги на погребение с экстренной платой за ночное время. Это было что-то уж слишком много: мне поневоле пришлось спросить, так как все дело висело на мне, на чье имя записать требование на покупку места на кладбище.

— Только не на мое, любезный друг. Мне непременно хотят всучить обязанности душеприказчика, а между тем я еще вчера написал формальный отказ. По закону получается, что если хоронить от своего имени, то уже никак не избавишься от звания душеприказчика. Так что… если вам все равно, не поставите ли вы своего имени?

Я согласился.

Впоследствии будет ясно, почему я вынужден упоминать обо всех этих подробностях.

Граф сидел в карете, нахохлившись и повязав черный шарф до самого носа. Шляпа была надвинута на глаза, и он дремал. В таком положении я застал его, когда вернулся, исполнив поручение.

Париж утратил для меня прежнюю привлекательность. Дело, за которым меня привез граф, я исполнил второпях и не желал ничего иного, как возвратиться в спокойную комнатку в «Летучем драконе», в мрачный Карский парк и снова вкусить бурные радости, вызванные короткими свиданиями с предметом моей безумной страсти.

Меня несколько задержал мой маклер. Как я уже говорил, у меня была значительная сумма, которая лежала в сейфе у банкира, еще не обращенная ни в какие ценные бумаги. Я был совершенно равнодушен к потере процентов нескольких дней, даже и всей суммы, — в сравнении с чувствами, которые во мне будил прелестный образ графини де Сент-Алир. Ее бледная рука манила меня в темную рощицу за фасадом Карского замка, под сень вековых лип и каштанов. Но я сам назначил этот день своему маклеру и был счастлив, когда он посоветовал мне оставить деньги в сейфе еще на несколько дней, так как акции на биржах непременно должны упасть. И это случайное обстоятельство имело прямое влияние на мое дальнейшее приключение.