Кровавая графиня - [191]

Павел Ледерер хотел было броситься и освободить Барбору из рук мужиковатой бабищи, но осадил себя. Было ясно, что его попытка потерпела бы неудачу.

Девушек, схваченных на посиделках в Новом Месте, Дора отвезла не прямо на град, решив сперва сделать из них земанок. Разотрет им руки, чтобы они стали нежнее, выкупает и нарядит в платья, оставшиеся от убитых дворянских дочерей.

Гайдуки огорченно топтались у ворот.

— Нам было так хорошо, а эта чертова баба выгнала нас на мороз!

Поток гайдуцкой брани несся вместе с хлопьями снега к прикрытым занавесками окнам людской, робко подмигивавшим дикой мгле.

— Вы и впрямь горемыки, — сказал Павел Ледерер, — жалкие холуи чахтицкой госпожи. Такая потаскуха, как Дора, может вами помыкать!

— Черт бы ее побрал! — Гайдуки продолжали клясть ее последними словами.

— Ну, что до меня, так я как-нибудь утешусь. — Павел Ледерер отошел от ворот. — Есть такое местечко, где меня примут с распростертыми объятиями.

— Какое это местечко?

— Гнездышко подружки! — ответил он и разразился смехом тем более победным, что гайдуки смертельно завидовали ему.

Чахтичане спали спокойным сном.

А с бездонного черного неба под завывание метели сыпал холодным пухом снег.

Ледерер был в отчаянии. Только бы не опоздать, только бы замысел его удался. Он освободит Барбору, а если это ему не удастся, погибнет вместе с ней!

Как раз в то время, когда Павел стучался в ставни священника, Дрозд, Калина и Кендерешши подъезжали к охотничьему замку.

— Всмотритесь, други, — пальцем указал Ян Калина на маленький замок, занесенный снегом и белеющий во тьме, — он словно заколдованный. Но не принцы расколдуют его, а разбойники!

Когда сани остановились у кованых дверей, всеми овладело радостное волнение.

Вот-вот их, застывших, согреет радостный блеск глаз тех троих, ради которых они пойдут хоть на край света…

— Что такое? — воскликнул пораженный Кендерешши. — Двери отперты!

— Чую, дело неладное! — крикнул Андрей Дрозд и ворвался внутрь, а за ним остальные.

На пороге большого зала они застыли как вкопанные. В бликах догоравшего очага они увидели на полу груду тел, которая вдруг зашевелилась.

— Ян, сыночек мой! — застонала Калинова.

— Солдаты одолели нас и связали! — закричал один из разбойников.

— А девушек уволокли! — крикнул другой.

— Меня не развязывайте, други, — просипел Вавро. — Лучше на месте убейте. Я всему виной. Думал, это наши ребята, и открыл двери. Оказалось — солдаты. И с ними Фицко. Дрались мы яростно, но их было слишком много, не справились мы.

— Треклятый Фицко! — ругался Дрозд. — Клянусь небом, попадись он мне — разорву на куски, сам дьявол его не соберет!

Калина затеплил свечи. Освободил от пут измученную мать.

— Сынок, — плакала она, — видел бы ты, как ярился Фицко, как бешено связывал девушек, как страшно клял и ругал их. Господи, если с ними что случится, лучше не дожить мне!

— С ними ничего не случится, матушка, — утешал ее Ян. — Освободим их.

— Двоих убили! — крикнул Кендерешши.

Эти двое не были связаны. Но не подавали и признаков жизни. Лежало там еще пятеро раненых солдат. Одного из них Дрозд схватил за горло:

— Куда девушек уволокли?

Солдат с трудом ловил ртом воздух.

— Не знаю, хоть убейте, ничего не могу сказать.

Калина, Дрозд и Кендерешши, простившись со старушкой и товарищами, чуть позже уже стояли перед замком.

Куда направить стопы? На этот вопрос они не находили ответа. Метель замела все следы похитителей.

— Ничего не остается, как отказаться от погони за господскими холуями и ехать в Чахтицы, — решил Ян Калина. — Если они не устремились со своей добычей прямо туда, рано или поздно все равно там объявятся, и мы их встретим со всеми почестями.

Они сели в сани и потонули в ночи.

Меж тем в чахтицком приходе царило оживление. Ледерер разбудил священника, Лошонского и графа Няри.

— Вовсе не обязательно нам из-за этих девушек беспокоиться, — кисло заметил граф, недовольный тем, что его потревожили. — Пятью меньше, пятью больше — какая тут разница. Главное, чтобы у Алжбеты Батори было на граде кого мучить и убивать — только так можно будет найти следы ее злодеяний.

— Если бы речь шла об одной девушке, а не о пяти, — возразил священник, — и то мы бы совершили преступление, не пытаясь ее спасти.

— Мы вызволим их, — возгласил кастелян и с молодеческой живостью стал одеваться.

— Черт знает что! — Граф махнул рукой и вернулся в свою комнату. — Когда тут объявится палатин, он найдет в граде одни трупы!

Немного погодя священник с кастеляном уже ходили по домам, и народ валом повалил во двор прихода. Там их приветствовал мужчина с черным от сажи лицом, похожий на мавра. Любопытные глаза тщетно вглядывались в черное лицо в надежде отгадать, кто это. То был Павел Ледерер.

Несмотря на уговоры священника и кастеляна держаться в стороне, ибо он мог лишиться жизни, узнай его слуги, именно он повел в замок ватагу в сорок человек.

— Сынок, — сказал Микулаш Лошонский, — раз не хочешь слушаться уговоров, я тоже пойду с тобой. Изо дня в день становлюсь сильнее и моложе. Увидишь, как я буду биться!..

Ворота были все еще открыты. Но едва гайдуки заметили тучу мужиков, грозно валивших от прихода в замок, они сразу захлопнули их, не успев, правда, опустить затвор. Могучие плечи, однако, легко распахнули их настежь, отброшенные гайдуки распластались на снегу. Не успели они подняться, как нападавшие, сжав кулаки, набросились на них с бешеными криками. Побоище было знатное.