Кровь Заката - [106]

– Пауку выгодна междоусобица, это так. Но Анри Мальвани в Ифране ему не нужен, а убийство Фарбье – это назначение нового маршала, и кто им будет, даже вороне ясно.

– Ты прав, я надеялся найти другой ответ, но он, похоже, единственный. И не смотри на меня так, тебе его знать не обязательно! Скажи лучше, что делать собираешься?

– Я надеялся на ваш совет.

– А своей головой думать не пробовал?

– Пытался, – улыбнулся герцог. – Я решил вернуться в Эльту. Если я сейчас стану регентом или, того хуже, наследником престола, на меня всех собак повесят. А я не хочу воевать с родичами убитых. Мы собирались одним ударом покончить с Фарбье и договориться с остальными. Не вышло. Войны я не хочу, а она будет, если я воспользуюсь этими смертями. Послезавтра собираются Штаты, нужно, чтобы они, пока я здесь, приняли нужные нотации, а Пьер их подписал.

– Что ж, – Евгений раздумчиво поправил наперсный знак, – голова у тебя хоть и красивая, но не для красоты. Я бы посоветовал тебе то же самое. Сейчас действительно лучше уйти. Хорошо бы развести Пьера с ифранкой, но после этих убийств не стоит, и так вой поднимется. Будем надеяться на лучшее, на то, что нотации и королевские указы на какое-то время сдержат эту свору, но я в это не очень верю. Думаю, через несколько лет все начнется заново, так что от войны да от короны не зарекайся…

2866 год от В.И.

12-й день месяца Собаки.

Арция. Мунт

Агнеса узнала о смерти Фарбье сразу же по возвращении из храма, на который она пожертвовала немалую сумму. Вообще-то королева о спасении короны думала больше, чем о спасении души, но ненавидящая ее Диана принимала большое участие в начинании епископа Иллариона, и королева, боясь сговора между бланкиссимой и Его Преподобием, постаралась разрушить возможный союз с помощью золота. Удалось ли ей это, было неясно. Илларион оставался непроницаемым и холодным, как морской огурец, но королеве хотелось думать, что ауры потрачены не зря. Тем не менее, расставшись с епископом, она испытала изрядное облегчение, а вернувшись во дворец, обнаружила вошедшего через потайной вход Габриэля. Мириец изысканно поклонился Ее Величеству и сообщил о смерти монсигнора Фарбье и пленении короля. Отпустив прознатчика, Агнеса сначала в бешенстве швырнула в стену расшитую нарциссами подушку, а потом задумалась.

То, что победил Тагэре, которого она ненавидела, было плохо, но смерть единственного любовника королеву отнюдь не опечалила. Скорее наоборот. Она вернулась к Жану в тот же день, в который ее отверг герцог, и поняла, что Фарбье стал ей противен. Он был ей нужен, без него она ничего не могла, и вместе с тем ее бесила самоуверенность любовника. Вдобавок физиономия Жана напоминала всем и каждому, кто отец Филиппа. Теперь «Святой Дух» перестанет мозолить людям глаза, а она свободна от мелочной опеки и к тому же осталась единоличной хозяйкой золота Жана, с помощью которого можно купить целую армию и большинство Генеральных Штатов.

Только бы Тагэре не поставил вопрос о престолонаследии и разводе! Нет. Не посмеет! Герцог запятнан убийством, ему нужно, чтоб улеглись страсти. Что ж, она пока тоже помолчит. Жаль, заодно не прихлопнули Пьера, она бы стала королевой-матерью… Нет, пожалуй, рановато. Встань сейчас вопрос о короне, Диана и Евгений подняли бы вой о происхождении наследника. Эти двое в убийстве не замешаны, им можно. Что же делать?

Вошедшая камеристка посмотрела на госпожу с сочувствием. Толстая дура! Но вообще-то она права. Королева притворится, что убита горем, не будет нигде показываться, распустит слух, что, когда сын подрастет, она вступит в сестринство. Пусть думают, что без Жана она растерялась и сдалась. Тогда ее наверняка не тронут. Как удачно, что она передала Иллариону деньги именно сегодня. Она скажет, что ее посетило предчувствие… Надо написать, и понежнее, родственникам всех погибших, особенно Гартажам. Ей нужны сторонники среди арцийцев. А хорошо смеется тот, кто смеется последним.

2866 год от В.И.

13-й день месяца Собаки.

Арция. Мунт

Несмотря на отвратительное настроение, не покидавшее виконта Тарве после того, как Шарль рассказал ему об убийстве, он не смог сдержать улыбку при виде истерики, которую закатил Пьер Генеральным Штатам. Королю показалось, что его хотят разлучить с его драгоценным Шарло и отдать жене и Фарбье, что вызвало череду диких воплей, перемежаемых судорожными рыданиями. О смерти «Святого Духа» король не знал, а узнав, безумно обрадовался, выплеснув на выборных и нобилей целую гору жалоб на почившего временщика, утеснявшего Его Величество и покушавшегося на жизнь хомяков. Даже самый ярый противник Тагэре не смог бы усомниться ни в безумии и недееспособности монарха, ни в том, что бедняга хочет видеть рядом с собой герцога Тагэре и никого иного.

Кто-то из выборных воспользовался этим, чтобы поднять вопрос о наследовании, но Тагэре заявил, что пока говорить об этом рано, тем паче он старше короля. В этом был свой смысл. Старший сын Шарло, похожий на отца как две капли воды, если не считать глаз, которые у Филиппа были голубыми, обещал со временем стать дельным человеком, но пока ему лишь тринадцать. Что ж, если Шарль Тагэре отказывается от титула наследника в пользу сына, его можно понять, но если он согласен терпеть на троне потомка «Святого Духа», то… То на троне будет потомок «Святого Духа», потому что Шарля легче убить, чем заставить пойти против своей совести.