Кровь в бухте Бискейн - [57]

— Если бы у тебя были оригиналы вместо фотокопий, Кристина, то Бернард Холлоуэй мог бы точно установить соответствие. Имея на руках копии, он был не в состоянии определить давность этих писем.

Кристина повернула голову, подняв ее с плеча мужа, и устало кивнула.

— Я понимаю, — сказал Шейн с кривой улыбкой, — что некоторые из вас не видели писем, о которых мы так много говорим, и не знают, о чем они. Они были написаны бывшей секретарше Моррисона с признаниями в любви к ней и обсуждением планов избавления от жены с тем, чтобы они могли пожениться. Но это было три года назад. Как раз после того, как вы начали работать у Моррисона, — продолжал он, кивнув Кристине. — Если бы вам пришло в голову напомнить мне о том, что теперешняя миссис Моррисон была прежде его личной секретаршей, я бы сразу мог обо всем догадаться.

Кристина сидела, напряженно вытянувшись.

— Я действительно припоминаю особые обстоятельства, при которых была убита его бывшая жена, но среди сотрудников офиса мне никогда не приходилось слышать и намека на его любовную связь с Эстеллой до смерти его жены.

Пока Шейн смотрел на нее, он заметил, как Лесли вновь обнял жену за талию, прижав ее к себе. И она опять опустила голову ему на плечо. Шейн сказал тихо:

— Они обо всем подумали. Это была своеобразная защита, чтобы их обоих не обвинили в убийстве. Нью-Йоркская полиция, возможно, и не смогла бы доказать, что именно ваш телефонный звонок, Эстелла, привел бывшую миссис Моррисон к смерти. Но эти письма, которые вы хранили три года, как ничто иное изобличают вас. Вы помогли Моррисону убить его жену.

— Так оно и было, — мрачно заявил Моррисон. Он поднялся со своего кресла и стоял, указывая на нее пальцем. — Это она должна отвечать за все. Она подтолкнула меня к этому. До того, как я встретился с ней, я был доволен своей жизнью — своей женой и сыном. Она все время насмехалась надо мной, говорила, что, я веду однообразную жизнь, и довела меня до состояния». — Он замолчал, попятился назад и, закрыв лицо руками, вновь опустился в кресло.

Шейн продолжал, обращаясь к Моррисону:

— Я вновь возвращаюсь к письмам, теперь… Моррисон вытер пот со лба и сказал:

— Она хранила их и держала меня под угрозой. Ей бы следовало знать, что она не может воспользоваться ими, не разоблачив себя, но она сделала мою жизнь несчастной, напоминая мне о существовании этих злополучных писем.

— И когда она узнала, что вы намерены развестись с ней, — добавил Шейн, она нашла способ воспользоваться ими и подсунула их миссис Хадсон, не ведая о том, что вы оба наняли одного и того же негодяя, чтобы собрать улики против каждой из сторон. А вы, Моррисон, готовы были принести в жертву невинную девушку, чтобы спасти свою шкуру.

Эстелла Моррисон неожиданно выпрямилась.

— Это дело казалось надежным, — произнесла она резко, ее желтые глаза горели злобой. — Откуда я могла знать, что Брауна не удовлетворит сумма, которую я уплатила ему? Я думала, он поверил мне, когда я рассказала, что письма были написаны Кристине, и я хотела поменяться с ней ролями, вернув письма ее владелице.

— Возможно, он верил вам до тех пор, пока вы оба не наняли его. Это было слишком большим искушением для Брауна. В последнее время дела у него шли неважно, — ответил ей Шейн.

— К черту Брауна! — выкрикнула Эстелла и прикрыла глаза длинными ресницами.

Шейн наблюдал за ней некоторое время, затем повернулся к Хэмпстеду.

— Вот тут-то Браун и ввел нас в заблуждение своей историей о том, что обещал Рурку комплект фотокопий в обмен на сенсационную новость, которая должна быть опубликована в местной газете до ее появления в других изданиях. Это была просто уловка, чтобы добиться вашего разрешения на их изготовление и таким образом получить шанс завладеть вторым комплектом. Тогда он почувствовал недоброе и сверился о Моррисоне с Нью-Йоркской полицией.

— Пожалуй, вы правы, — признался он. Тогда Шейн спросил у Моррисона:

— Было ли у него с собой содержимое конверта из Тернбал Эйдженси, когда вы убили его сегодня днем?

Моррисон кивнул. Лицо его стало серым и покрылось глубокими морщинами.

— Полная выписка из моего досье. — Той силы и энергии, которые так привлекли Шейна в этом человеке, когда он встретился с ним сегодня утром, как не бывало. Он склонил подбородок на грудь и продолжал слабым голосом:

— У меня всегда было ощущение, что они подозревали меня, и им только необходима была такая улика, как эти письма к ней, чтобы завести дело на нас обоих.

Когда Браун пришел ко мне сегодня днем со своим доказательством, я знал, что должен убить его. Я не мог забыть того, что вы сказали мне при встрече — о полной невозможности скрывать что-либо, оплачивая шантаж. Я все еще слышал ваши слова, пока говорил с Брауном: «Даже ваших миллионов недостаточно. В конце концов вы разоритесь, а угроза разоблачения все ещё будет висеть над вашей головой». Я все думал о своем мальчике и понял, что вы правы. И я знал, что у меня был только один выход.

Шейн стоял, пристально глядя на склоненную голову Моррисона, и пожалел о том, что не улетел тем рейсом, на который у него был заказан билет.