Кровь тамплиеров - [17]

Тот, кто утверждает, что женщины не способны водить машину, как видно, никогда не сидел с хорошенькой одноклассницей Давида в ее ярко-желтой малолитражке. Стелла ездила так, словно ее погонял сам дьявол.

Доктор ухмыльнулся, как будто юная посетительница отпустила хорошую шутку, затем снова стал серьезным.

— Скажи честно, — он по-приятельски хлопнул Давида по плечу. Его бы не удивило, если бы тот в ответ шутки ради ущипнул его за бок, как будто они дружили уже много лет. — Это, должно быть, случилось вчера? Или еще раньше?

— Рану мне нанесли совсем недавно.

«За кого этот парень меня принимает? За лжеца? — подумал Давид. — Он что, полагает, что я готов целыми днями демонстрировать кровавую корку на лице, чтобы всем показать, какой я крутой?»

— Это произошло около часа назад на вечеринке, — подтвердила Стелла. — Один человек разбил бутылку о его голову.

— Но это не могло случиться час назад, — возразил врач, покачивая головой и снова осматривая рубец.

Давид беспокойно завертелся на кушетке.

— Это ненормально? — прямо спросил он у врача.

Доктор не ответил, взглянул на промытую рану и, улыбнувшись, заклеил ее пластырем. Затем ободряюще похлопал юношу по плечу. Иногда отсутствие ответа — тоже ответ.

— Можешь быть свободен, — объявил он под конец.

— Спасибо, господин доктор. — Давид слез с лежанки и пошел мимо Стеллы к двери.

Еще вчера он был заурядным занудой, вел обычную жизнь, лишенную невероятных событий; возможно, его жизнь была несколько иной, чем у других, но в ней не было ничего ненормального. Сегодня он вдруг превратился в одержимого демонами монстра, который легко сломал челюсть силачу ростом метр девяносто, яростному берсеркеру, внушающему страх всему интернату.

— Окажи любезность, зайди завтра утром! — крикнул ему вслед врач. — Я охотно осмотрел бы тебя еще раз.

— Гм-м… — пробормотал Давид без всякого выражения и поспешил поскорее покинуть больницу.

— Доктор не проявил к нам особой теплоты, — констатировала Стелла, после того как ее машина, взвизгнув тормозами, лихо влетела на площадку перед интернатом и девушка скорее придушила, чем выключила мотор.

Давид начал сомневаться, что по дороге в больницу она развила сумасшедшую скорость исключительно из-за заботы о нем. Впрочем, Стелла, кажется, всегда ездила словно одержимая дьяволом.

— Думаю, он убежден, что мы его дурачим, — продолжила Стелла слегка подавленно, когда они вылезли из машины. — Я имею в виду срок появления твоей раны.

Давид невольно прикоснулся к тому месту, где тяжелая бутылка не так давно разбила ему лоб, но, кроме узкого пластыря, ничего не нащупал.

— Кажется, у меня будут неприятности из-за Франка, — перевел он разговор на другую тему и глубоко засунул руки в карманы, чтобы отделаться от искушения снова и снова ощупывать рану. Он не понимал, как все это получилось, но чувствовал, что если будет и дальше непрерывно об этом думать, то окажется на грани безумия.

— Я знаю Франка, — заверила его Стелла, пока они брели к жилому комплексу. — Он слишком горд, чтобы заявить о происшедшем. Скверно, что все на вечеринке видели, как ты его сделал.

Они дошли до интернатских корпусов. Здесь их пути расходились, так как юноши и девушки жили в разных корпусах.

В течение нескольких вздохов, когда ни один из них не знал, что сказать, они молча стояли друг против друга и смущенно отводили взгляды в сторону или опускали их вниз, на носки своих туфель. Первой, как обычно, заговорила Стелла.

— Я правда очень сожалею, — повторила она уже сказанное раньше. Давид знал, что она говорит искренне. — Я не хотела…

Давид улыбнулся и распрямил плечи:

— Это не твоя вина, что у Франка в башке винтиков не хватает.

Они снова замолчали. В конце концов он собрал все свое мужество и сделал шаг вперед по направлению к девушке.

— Спасибо за прекрасный вечер, Стелла, — прошептал он.

— Прекрасный вечер? — засмеялась Стелла.

— Да, — подтвердил Давид.

В некотором отношении это утверждение не было ложью. Если, конечно, отвлечься от того, что он нечаянно ударил одноклассника с такой силой, что тому пришлось лечь в больницу со сломанной челюстью, и что его самого ударили и нанесли отвратительную рану над левым глазом, которая непонятным, сверхъестественным образом зарубцевалась, и что в ближайшие месяцы ему, вероятно, лучше нигде не появляться, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы и избегать косых взглядов — естественно, при условии, что Франк оставит его в живых. Но когда он взглянул на Стеллу, когда вспомнил, как засияли ее прекрасные глаза, как только он появился на поляне, как она заботилась и пеклась о нем после того, как его ранили, — все остальное показалось ему неважным.

— Прекрасный, потому что я провел его с тобой, — прошептал он.

Стелла улыбнулась. Давид не мог точно сказать, он ли к ней приблизился или она к нему. Но их лица вдруг оказались совсем рядом. Он почувствовал, что тонет в бесконечной глубине ее глаз. Ее губы приоткрылись, образовав узкую щелочку. Он ощущал ее; горячее дыхание на своей коже и в радостном ожидании закрыл глаза, рассчитывая, что один из них так же незаметно пройдет последнюю дистанцию, как незаметно они приблизились друг к другу.