Кровь - [45]

— Я вообще мало понимаю в том, что происходит, если откровенно.

— Конечно, откровенно! — подхватил Вице-премьер, — нам же с вами работать.

— Да-да, работать, — не очень этому веря, повторил Евгений Дмитриевич. — Видите ли, Эдуард Филимонович, странная смерть Евдокимова, потом болезнь — опять же странная! — Лаврентьева произвели на меня гнетущее впечатление. Я пока не сформировал своего отношения к этому.

— Ну хорошо, — согласился Витебский. — А что — Кудрин?

— Кудрин опасен, насколько я успел разобраться. Очень опасен.

— Не понимаю! — воскликнул тот. — Чем может простой человек быть опасен государственной структуре? Что он делает? Нападает, публикует информацию? Ворует?

Кольский как-то не задавался этими вопросами, но нашелся:

— Достаточно того, что он пытается собрать информацию. Для нас это уже представляет угрозу.

Витебский молчал несколько секунд, но соображал он на несколько порядков быстрее Лаврентьева и, пожалуй, быстрее самого Кольского, что вряд ли могло понравиться последнему.

— А почему он начал собирать информацию? Кто его подтолкнул?

— У него был друг, который начал делать….

— Которого убрали?

Кольский похолодел. Он становился на очень шаткий мостик, который грозился вот-вот пойти ко дну. Сказать «да» означало признаться в преступлении, а кто знает, чем дышит новый Вице-премьер? Сказать «нет», значит, соврать, а при информированности того, неизвестно, куда это приведет.

— Я не знаю. Этим занимался Игорь Юрьевич, — нашел он дорожку.

Эдуард Филимонович мельком глянул на Кольского, и тот не понял: проглотил Вице-премьер информацию или нет. Постепенно возникало ощущение, что он попал на перекрестный допрос, и от этой мысли Евгению Дмитриевичу стало совсем нехорошо.

— А вы встречались с Кудриным?

— Нет. Ищу.

Кольскому показалось, что вопросы заканчиваются, и уже воспрял было духом, как прозвучал следующий выстрел:

— Евгений Дмитриевич, а вы не знаете, куда делась секретарь Евдокимова?

— Секретарь? — сделал он удивленное лицо, — нет, меня это не интересовало.

— Вот как? А мне известно, что дня три назад она попала к вам, и больше ее не видели.

— Странно. Мы беседовали с ней. Ничего интересного она не рассказала и ушла, — Евгений Дмитриевич решил идти напролом.

— Угу-угу, — как филин проухал Вице-премьер, покопался у себя в столе и достал видеокассету, после чего протянул ее Кольскому со словами: — посмотрите на досуге.

Евгений Дмитриевич отчего-то очень не хотел брать кассету, но отказаться от нее он не мог.

Прощался Витебский так же радушно, как и принимал. Легкая улыбка, твердое пожатие руки, вот только Кольскому было уже совсем неуютно рядом с новым шефом.

Выйдя из «Белого дома», он очень хотел поехать домой, но папка, в которой лежала кассета, не давала ему покоя. До дома было значительно дальше, чем до работы.

— В офис, — кинул он водителю.

Проходя через приемную, он даже не глянул на Верочку, сказав отрывисто:

— Никого! — прошел к себе и вставил кассету в видеомагнитофон.

Здесь было все: и эротика с Анжелой, и разговоры с ней, и… все, что происходило в кабинете за последние две недели. Сил, чтобы встать и исследовать свой кабинет на наличие видеокамеры, у Евгения Дмитриевича не было. Да и смысла в этом тоже не было никакого. Поздно.

«Чем же занималась служба безопасности? Ха-ха-ха, — нервно рассмеялся Евгений Дмитриевич, — так она и снимала это все. Господи, в каком же мире мы живем?!» — нашел он крайнего во всей этой истории.

Пока он смотрел кассету, в кабинете стемнело. Он подошел к окну, не включая света, и посмотрел на вечернюю Москву. Там все было по-прежнему, жизнь продолжалась: куда-то неслись машины, спешили люди.

«В конце концов, — подумал Евгений Дмитриевич, — я ведь делал все это не в своих интересах. Я же должен был защищать государственную тайну, а мои отношения с женщинами не должны никого волновать», — решил он и ему стало легче.

Внезапно он услышал, как за спиной открылась дверь в его кабинет. Кольский обернулся и обомлел. Перед ним стоял Евдокимов: совершенно бледный, лицо под цвет белой рубашки — но живой!

Евгений Дмитриевич замер, будто надеялся, что привидение его не заметит.

Дверь снова открылась, и вошла — цвет лица Кольского теперь мало чем отличался от лица вампира — вошла Анжела.

— Здравствуй, Женя, — произнес Николай Иванович.

— З-здравствуйте, — дрожащим голосом откликнулся хозяин кабинета.

— Как живешь?

— Х-хорошо, — похоже, Евгений Дмитриевич начал заикаться.

— Анжела мне сказала, что ты плохо себя ведешь, — подходя на пару шагов ближе, сказал Евдокимов.

— Я н-не…

Внезапно рука вампира выбросилась вперед, удлинившись не меньше, чем в три раза, и схватила Кольского за горло. Тот попытался кричать, но изо рта теперь могли вырываться только хрипы. Единственное, что он смог сделать, так это заметить, что рука, державшая его, позеленела и мало напоминает человеческую. В комнате разлился запах могилы.

— К тому же, — продолжал Евдокимов, подтягивая к себе жертву, — мы слегка проголодались, и нам нужны силы.

Последнее, что увидел в своей жизни Евгений Дмитриевич, были клыки Анжелы, впившиеся через мгновение в его шею.