Кровь невинных - [80]

— У нас все хорошо, Курт. Все хорошо.

Все три недели, прошедшие после Рождества, она говорила мне одно и то же. Не важно, присутствовал ли Дэйв при наших разговорах или нет. У нее все хорошо, просто замечательно. Дэйв много работал. Она точно не знала, чем он занимается, но он зарабатывал хорошие деньги. Проповеди в церкви тоже стали приносить ему регулярный доход. И он обращался с ней очень хорошо.

— Селма, почему ты звонила?

— Просто хотелось снова услышать твой голос.

Если она не хотела мне рассказать, что происходит, то я ничем не мог ей помочь. Ничем.

— Думаю, мне нужно вернуться к моим делам.

— Дэйв хотел, чтобы я позвонила тебе, — сказала Селма, понизив голос.

— Я не понимаю.

— У нас все отлично, — сказала она громче, я услышал голос Дэйва, но не разобрал его слов. — Мне надо идти! — крикнула она и повесила трубку.

Шанталь вошла в кабинет как раз в тот момент, когда я закончил разговор.

— Это была Селма?

— Да.

— Слушай, я знаю, что тебе нужно было поговорить с ней. Но я получила записку от Стеллы Перкинз из бухгалтерии. Она спрашивает, почему я все время звоню в Канзас.

— Я больше не буду звонить отсюда. Ладно? Я думал, что все будет нормально, но раз у тебя проблемы, я не стану этого делать. Пойду пообедаю.

Я разозлился и, возможно, именно поэтому перестал думать о телефонном звонке. Он казался очередной странностью моей сестры, с которой я ничего не мог поделать.

— Курт?

— Да.

— Ты идешь обедать?

Я не мог дать волю своим чувствам.

— Да. — Я натянуто улыбнулся и прикрыл дверь, чтобы находившиеся в коридоре люди не видели и не слышали меня. — Обедать и завтракать.

* * *

Зимнее солнце уже скрылось за горизонтом. Ледяной воздух обжигал легкие, и с каждым шагом я прибавлял темп. Добравшись до магазина «Отличные бублики» на Третьей авеню, я снова почувствовал себя живым и голодным.

Время обеденного перерыва закончилось, и народу почти не было. За прилавком работал только один продавец, но к моменту, когда подошла моя очередь, он исчез в подсобном помещении.

— Вы доверяете этому человеку? — спросила толстая женщина, стоявшая позади меня. Она переступила с ноги на ногу, и ее тело заколыхалось. Через несколько секунд продавец вернулся. — Я сомневаюсь, что он вообще моет руки, — вздохнула женщина.

— Мне — как обычно, — распорядился я. — А также два простых бублика и два бублика с изюмом и с корицей на завтра.

Он разрезал бублик пополам и бросил в тостер. Я старался не смотреть на женщину позади меня, пока ждал заказ.

— Кофе, — потребовала она, — и булочку с шоколадом. — Казалось, он не обращает на нее внимания. — Ты меня слышишь?

Он посмотрел на нее безо всякого выражения, достал булочку и показал ей.

— Да, и побыстрее. Вы понимаете по-английски?

— Шармута, — ответил он, широко улыбаясь. По-арабски это значило «шлюха».

— В этом городе никто не говорит по-английски. — Она вздохнула, взяла кофе с булкой и ушла.

Мой бублик выскочил из тостера. Он полил его плавленым сыром, соединил половинки, положил в бумажный мешок и протянул мне. Возвращаясь в Совет, я медленно ел бублик, а когда закончил, заметил на дне пакета записку. Там было написано: «Шавваль 12–18. Мэдисон-сквер-гарден. „Мы ниспосылаем ангелов только с истиной, и тогда никому не предоставляется отсрочка“. Сура 15:8».

«Да!» — крикнул я и осмотрелся по сторонам, не привлек ли чье-нибудь внимание. Пожилой мужчина смотрел на меня, но, возможно, подумал, что я выиграл бесплатную бутылку кока-колы. Мы приступали к выполнению нашей миссии.

Потом я перевел даты с арабских на американские. Придется ждать еще около трех месяцев. Я пытался понять почему, но не мог найти ответ. Проходя мимо колледжа Льюиса и Центрального парка, я почувствовал сильное разочарование.

Поднялся ветер. Холод закрался под одежду, пробрался под кожу. Пока я боролся с холодом, стараясь сосредоточиться на своей работе и обдумывая основные моменты нашего плана: время, место, сроки, оружие, — мне в голову впервые закралось подозрение, что Рашид может меня предать. Я пытался отделаться от этой мысли, но она не покидала меня. Почему я засомневался? Потому что он придумал этот план, привел меня в это место к этим людям, а потом все отменил. Он подключил новых людей. Наверняка многих я не знал. Он все усложнял, когда, наоборот, все нужно было делать как можно проще. Ведь все так просто. Работал ли он на кого-нибудь еще? Работал ли я на него? Все развивалось не так, как я думал. Этими записками, отменами и переменами в планах он превращал меня, своего друга, в очередного солдата его армии. А я больше не хотел выступать в роли солдата. Ни его армии. Ни какой-либо другой. — Ты — не Бог, Рашид, — прошептал я.

Глава 24

Меч Ангела хранился в морозильнике биологического факультета колледжа Льюиса, в паре кварталов от Совета, между Лексингтон-авеню и Третьей авеню. Он находился в плотно запечатанной колбе, на которой карандашом было написано: «Не трогать — Азиз Хелми». Она ничем не выделялась из стоящих вокруг нее пробирок, колб и бутылочек. И, открыв ее по ошибке, ты и представить себе не мог, какую беду выпускаешь на свет.

Все должно было случиться через пару недель. Ослепляющая лихорадка, охватывающая все тело. Кожа, покрывающаяся рытвинами и гноем. Америку охватила бы паника. Тысячи, возможно, сотни тысяч людей испытывали бы страшные страдания. Больницы оказались бы переполненными, врачи первый раз в жизни увидели бы своими глазами эпидемию оспы.