Кровь и Звёзды - [78]

В конце концов, подпрыгнул он так высоко, что достиг звёзд и стал одним из них. И поныне охотится он на самых жутких созданий в небесах, надеясь так однажды обрести смерть свою.

Я слушала рассказ Секаши, положив копыто на мешок.

— Но как это возможно… поместить свою душу в сосуд? Зачем? Это всё равно, что… даже не знаю… изуродовать свою кьютимарку!

— Или стереть свой знак, — согласилась Секаши. — Я слышала много подобных историй. О глупцах, мечтавших о могуществе, мудрости и долголетии. В этом стремлении они охотно могли разорвать свою душу на кусочки и сжечь её в магическом пламени, или продать её созданиям настолько ужасным, что даже имен их не произносят вслух, или просто поместить её в новый сосуд. И они получали и власть, и знания, и долгую жизнь… но приобретенное редко оправдывало уплаченную цену. И всё же, безумцы, которым не нужны предостережения звёзд, никогда не переведутся.

— Предостережение звёзд? Или предостережение о звёздах? — спросила я, аккуратно взяв мешок и положив себе на спину. Он был лёгок и в то же время так тяжёл… Она была ещё совсем жеребёнком… Торн заслуживала возможности пожить дольше. Быть счастливой. Как и те несчастные жеребята в клинике…

— Да, — сказала Секаши, пытаясь связать свои пожитки куском верёвки. — Для пони это всего-навсего красивые огоньки на небе, но красивое — ещё не значит безопасное. Звёзды своенравны и могущественны, и сила их не от мира сего. Тот, у которого хватает глупости взывать к ним, обречён. Так же, как и те, кто рядом с ним.

— Так значит, зебры верят, что звёзды — зло? — спросила я, припоминая эпизоды из памяти Мэрипони.

— Некоторые, может быть, и верят, но разве я назвала их «злом»? Нет. Несомненно, они опасны, непредсказуемы и переменчивы. Но они не желают нашего уничтожения, иначе нас бы уже наверняка не существовало. — Секаши с грустью улыбнулась. — Очень легко назвать что-либо злым. Привлекать их внимание и просить у них помощи неразумно, но это не значит, что они жестоки и порочны, — сказала она, переведя взгляд сначала на Рампейдж, а затем на облака. — Истории говорят о том, что звёзды могут указать верный путь нуждающимся, придать сил и вдохновения. И когда мы требуем исполнения наших желаний, они дают нам то, чего мы хотим. Но это может обернуться для нас великой болью, что и довелось познать Найтмэр Мун.

— Найтмэр Мун? — спросила я, обрадовавшись поводу отвлечься от мыслей о только что произошедшем. — Какое отношение она имеет к звёздам?

— А кто по-твоему дал ей подобную мощь? — спросила Секаши, пристально глядя на меня. — Мы должны усвоить одну истину: звёзды — не порождения зла. Пусть для многих и проще думать о них так, но это неверно. Они лишь выносят на свет всех наших тайных демонов, всю боль, которая могла жить в нас из поколения в поколение. Не звёзды сделали вашу принцессу чудовищем. Она была им с самого начала.

— Но… Найтмэр Мун и Принцесса Луна — это же две разные пони! — запротестовала я.

«Не может быть, чтобы та обаятельная, умная принцесса, которую я видела, вдруг оказалась монстром!»

— А можешь ли ты поведать мне историю о том, как она стала Найтмэр Мун? Как одна превратилась в другую? — спросила Секаши. Я как дура открыла рот и тут же снова закрыла. История её изгнания была мне известна, но…

— Я не знаю…

— И мы не знаем. Но многие верят, что она воззвала к звёздам и те ответили ей. И что, хотя её сестра и народ простили её, прикосновение звёзд что-то изменило в ней навсегда.

— Звучит довольно жестоко, — прошептала я. — А что если звёзды коснулись и меня тоже?

В ответ Секаши рассмеялась:

— О, моя дорогая Стражница, это могло бы многое объяснить.

Но несмотря на смех, в глазах зебры была тревога.

* * *

Я выкопала яму лишь с копыто глубиной. Моё горло болезненно сжималось при каждом глотке, и глаза щипало, но я продолжала понемногу вычёрпывать грязь.

— Разве это не символично? — прошептал Крупье сквозь шорох дождя в пожухлой траве.

— В круп тебя и твою символичность, — буркнула я и принялась раскапывать яму двумя копытами. Грязь тут же облепила их плотным слоем. — Я должна это сделать.

«Я не справилась… это моя расплата».

Облокотившись на деревянное надгробие, Крупье близоруко щурился на меня своими слезящимися глазами и неспешно тасовал в копытах карты.

— Ты всего лишь пони, Блекджек. Тут нечего стыдиться.

— Я должна быть лучше… — вздохнула я.

— Что ж, тогда, возможно, тебе стоит подумать над тем, чтобы позволить Сангвину сплавить тебя с Песчаным Псом, или вставить тебе механические импланты. А может нужно поместить туда, где должно быть твоё сердце, талисман, чтобы ты могла пинать себя под зад до скончания веков? — С каждым вопросом он показывал мне по одной карте. Горгон. Деус. Подлая и жестокая Рампейдж. — Так было бы лучше?

— Пошёл в задницу, — пробормотала я, запуская ноги в холодную, мокрую землю.

— Тебе понадобится нечто большее, чем крепкое словцо, чтобы стать лучше, Блекджек. Ты упорно не желаешь довольствоваться тем, что у тебя есть… но нужно понимать, что это лучше, чем ничего.

— А что у меня есть? — прохрипела я тихо, глядя на мешок, сквозь ткань которого просачивалась кровь. Мой голос дрогнул, и я замолчала.