Кровь и Звёзды - [77]

— Пойдём, деточка.

Полосатая кобылка хмуро посмотрела на неё.

— Я старше тебя как минимум лет на пятьдесят.

Глори улыбнулась.

— Ничего не могу с собой поделать. Просто ты… такая милашка!

— Я вовсе не милашка! Перед тобой одна из величайших Потрошительниц Хуффингтона, и я безумная бессмертная машина смерти! — ответила Рампейдж, притопнув копытцем. — Во мне нет ничего милого… — Она бросила на Торн последний мрачный взгляд. — Совсем ничего…

* * *

Я выбрасывала грязь из ямы, но она упорно соскальзывала обратно. Сейчас это больше походило на вычерпывание воды, чем на рытьё земли. Я натужно хрипела, задыхаясь и кашляя; горячее дыхание обжигало мне горло. Потрачено столько сил, а результата всё нет… Я должна была добиться большего. Должна была быть сильной, доброй, мудрой… но увы. Сейчас я всего лишь жеребёнок, копающийся в грязи.

* * *

— Мне нужен твой мешок… — тихо прохрипела я.

— Пойдём же. Ни к чему тебе мокнуть под дождём, — сказала Секаши, помогая мне подняться.

— Ты слышишь, что я… — начала было я, но тут же запнулась. Ну конечно, она меня не слышала. Она ведь провела жизнь не в относительном комфорте Стойла, а в рабстве на шахте, где её собратья гибли от тяжёлой работы и пуль надсмотрщиков, а сама она потеряла слух. Я глубоко вздохнула и посмотрела ей в глаза.

— Мне нужен твой мешок. А ещё я хотела бы услышать одну историю…

Секаши посмотрела на меня с удивлением. Я взглядом указала на Торн. Зебра без лишних вопросов закусила край своего брезентового мешка и вытряхнула его содержимое прямо на дорогу. Затем она стала рыться в образовавшейся куче странных трав, камней и бутылок.

— И какую же историю рассказать моей дорогой стражнице?

Секаши достала из кучи одну из бутылок и подала мне. Сотрясаясь от кашля, я взяла её, искренне надеясь, что в ней было лекарство.

— Смешную, — ответила я, слегка улыбнувшись. — На самом деле я хотела бы услышать историю про пони, которая не может умереть.

Зебра вновь удивлённо глянула на меня, но тоже попыталась улыбнуться.

— Ах, ну что ж… как ни странно, мне известна такая история. И притом довольно забавная. История эта об Орионе. Был он зеброй, как ты и я… — Тут она замолкла и усмехнулась. — Хотя, пожалуй, не совсем как ты, хе-хе. Вместе с племенем своим кочевал он по степям. Не был Орион ни самым сильным охотником, ни самым храбрым, ни самым умелым. Был он, по правде говоря, самым слабым, трусливым и неуклюжим в племени. И должен был быть недолгим век его. Но всё же жаждал он любви кобылиц и почёта. Хотелось ему быть выше остальных в своём народе.

Пока Секаши рассказывала, я, жутко хромая, подошла к Торн и попыталась насколько могла аккуратно положить её в мешок. Глаза кобылки безжизненно глядели в никуда. Кажется, она не успела понять, что произошло. Я молилась, чтобы последней мыслью крохи было не то, что Рампейдж предала её.

— Прости меня, — прошептала я на ухо Торн. Секаши прервала рассказ, прочищая горло.

— И вот, как и многие молодые жеребцы, неважно, зебры иль нет, сделал глупый выбор он. Взмолился звёздам он однажды ночью, прося их сильным его сделать, храбрым, трепет наводящим. И вняли звёзды мольбе его. Даровали они ему запретные знания, коими никто владеть не должен. И заточил Орион дух свой в камне, а камень сей — в груди своей.

Туго завязав мешок, я уселась на асфальт и посмотрела на Секаши.

— Свой дух?

«А нет ли связи между этой историей и тем, что я только что видела?»

Она кивнула.

— Да. У всего есть свой дух. Вы называете его душой. Это истинное отражение чьей-либо сущности.

Как забавно. Мне тут же вспомнилась ужасно скучная лекция о кьютимарках.

— Но почему это сделало его… таким… непобедимым?

— У духа есть сила. Дух несёт в себе отпечаток нашего естества, того, благодаря чему мы существуем. Эта наша частица, которая продолжает пребывать в вечности, когда наша земная жизнь подходит к концу. Но если умышленно отделить его часть и поместить в другой сосуд, этот сосуд станет таким же неуязвимым, как и сам дух.

— А если пони потеряет его, что с ним случится?

Она пожала плечами.

— Кто знает? Ты спрашиваешь о мрачных вещах, а я рассказываю только счастливые и весёлые истории. Быть может, когда он умрёт, его дух навеки останется заточённым в этом сосуде. А может быть, однажды он обретёт свободу и воссоединится с остальными. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.

— И что произошло с Орионом?

— Сделало каменное сердце бедного глупого Ориона сильнее самого лютого зверя в саванне. С душой, заключённой в несокрушимом камне, не ведал он страха, и не могло ничто противостоять копью его и копытам. Но недоумевало его племя, как смог Орион из столь ничтожного столь великим стать. Спросили они его, не прибег ли он к запретной магии звёзд, и разгневался Орион. Ведь был он так силён и страшен, как смели они спрашивать, в чём причина сего! В ярости перебил Орион всё своё племя, от мала до велика.

И так остался он один.

Долгие годы жил он скитальцем. Бежали прочь все зебры от Ориона-предателя, ибо от пролитой крови покрылась его шкура алыми полосами. Ни один монстр не мог убить его, ни одно копьё сразить. Никто не мог сокрушить его сердце, даже если бы Ориону и хотелось того. В отчаянии вновь воззвал он к звёздам, умоляя их вернуть ему смертную жизнь. Но не принимают звёзды свои дары назад.