Кровь и мёд - [5]
– Нет, была. Может, в следующем месяце нас…
Я осеклась, прикусив свой глупый язык, но было поздно. Я не произнесла слов вслух, но они все равно эхом прокатились по лагерю. «Может, в следующем месяце нас здесь уже не будет». Сунув бутылку обратно Анселю, я заговорила снова:
– Позволь нам отметить твой день рождения, Ансель. Не каждый день человеку исполняется семнадцать лет.
Ансель покосился на мадам Лабелль, будто прося разрешения. Она сухо кивнула.
– Завтра, Луиза.
– Конечно. – Я снова позволила Риду притянуть меня к себе и изобразила еще одну отвратительную улыбку. – Завтра.
Рид снова поцеловал меня – на этот раз яростней, настойчивей, словно ему было что доказывать. Или терять.
– А сегодня мы будем праздновать.
Солнце скрылось за деревьями. Ветер бушевал все пуще, а тучи все больше сгущались.
Похищенные мгновения
Лу спала крепко-крепко. Прижавшись щекой к моей груди, с разметавшимися волосами у меня на плече, она глубоко дышала. Глубоко и мерно. В минуты бодрствования такой покой она знавала редко. Я погладил Лу по спине, наслаждаясь ее теплом. Силой воли заставил себя ни о чем не думать и не смыкать глаз. Даже не моргать. Просто смотреть вверх – на деревья, которые покачивались у меня над головой. Я ничего не видел. Ничего не чувствовал. Я словно онемел.
С самого Модранита сон редко посещал меня. А если такое и случалось, я сожалел об этом.
Мои сны преобразились в нечто темное и тревожное.
Маленькая тень показалась из-за сосен, подошла ко мне и села рядом, тряхнув хвостом. Абсалон – так его назвала Лу. Прежде я полагал, что это обычный черный кот, но она быстро указала мне на ошибку. Это был вовсе не кот, а матагот – мятущийся дух, не сумевший уйти в мир иной и принявший облик животного.
– Матаготов тянет к тем, кто им подобен, – сообщила мне Лу, хмурясь. – К беспокойным, измученным тревогами душам. Должно быть, кто-то из нас привлек его сюда.
Выразительный взгляд Лу ясно говорил о том, кто, по ее мнению, сделал это.
– Уйди. – Я оттолкнул противоестественное создание локтем. – Брысь.
Матагот моргнул, глядя на меня зловещими янтарными глазами. Когда я вздохнул, уступая, он свернулся клубком возле меня и заснул.
Абсалон. Я погладил его по спине пальцем и с досадой услышал, как тот заурчал. Измученная тревогами душа? Нет, это не обо мне.
Я снова уставился на деревья, зная, что никто не поверит в это.
Затерявшись в пучине мыслей, я не заметил, как несколько мгновений спустя зашевелилась Лу. Она приподнялась на локте, щекоча мне волосами лицо, и склонилась надо мной. Ее голос был тихим, мягким после сна, сладким от вина.
– Ты не спишь.
– Да.
Она вгляделась мне в глаза – с сомнением, с тревогой, – и почему-то к горлу у меня подкатил ком. Лу хотела что-то сказать, спросить, но я перебил ее. Произнес первое, что пришло на ум:
– Что стало с твоей матерью?
Лу моргнула.
– О чем ты?
– Она всегда была такой?..
Вздохнув, Лу опустила подбородок мне на грудь. Покрутила перламутровое кольцо на пальце.
– Нет. Не знаю. Может ли человек родиться злым?
Я покачал головой.
– Вот и я так не думаю. Мне кажется, она заплутала где-то по пути. Это несложно, когда дело касается колдовства.
Я тут же напрягся, и Лу посмотрела на меня.
– На самом деле все не так, как тебе кажется. Магия не… В общем, с ней все ровно так же, как и с чем угодно. Когда хорошего слишком много – это уже плохо. Это может вызвать зависимость. Моя мать… полагаю, она очень любила власть. – Лу хохотнула. Смешок вышел безрадостным, горьким. – А когда для человека абсолютно все – вопрос жизни и смерти, ставки куда выше. Чем больше мы приобретаем, тем больше и теряем.
«Чем больше мы приобретаем, тем больше и теряем».
– Понимаю, – сказал я, хоть и не понимал. Ничто в этом мировоззрении не было мне близко. Зачем вообще заниматься колдовством, рискуя утратить свою суть?
Словно ощутив мое отвращение, Лу снова приподнялась, чтобы лучше меня видеть.
– Это дар, Рид. Ты еще столько всего не видел. Магия – прекрасна, необузданна, свободна. Я понимаю твою неприязнь, но вечно скрываться от магии ты не сможешь. Это часть тебя.
Я не нашелся что ответить. Слова застряли в горле.
– Ты готов поговорить о том, что случилось? – спросила Лу тихо. Я провел пальцами меж ее волос и коснулся губами ее лба.
– Не сегодня.
– Рид…
– Завтра.
Лу тяжело вздохнула, но, к счастью, продолжать расспросы не стала. Она почесала Абсалона за ушами и снова легла. Вместе мы посмотрели наверх, на клочки неба, что виднелись сквозь кроны. Я вновь погрузился в осторожное, пустое безмолвие своих мыслей.
Часы или мгновения спустя Лу заговорила снова.
– Как думаешь… – Ее тихий голос резким рывком вернул меня в настоящее. – Похороны будут?
– Да.
Я не стал спрашивать, о чьих именно похоронах она говорит. И без того было ясно.
– Даже после всего, что случилось?
«Прекрасная ведьма под ложной личиной во грех вовлекла его, ныне мужчину». Сердце у меня болезненно кольнуло воспоминанием о спектакле Древних сестер. О светловолосой рассказчице, лет тринадцати-четырнадцати, не более, – самой дьяволице под личиной девы. Она казалась такой невинной, когда выносила нам приговор. Походила почти что на ангела.
