Кровь фюрера - [201]

Но никто до сих пор не позвонил. Линия была разъединена.

Выругавшись, Майер попытался воспользоваться оставшейся линией. Он чувствовал, что на лице выступает пот. Он знал, что все остальные сидят в доме и ждут, когда он вернется, кроме Крюгера, который пошел к КПП, чтобы выяснить, что происходит.

Вторая линия тоже не работала.

Он несколько раз нажал на рычажок телефона, чтобы убедиться в этом, но ничего не изменилось. Бросив трубку, он услышал отдаленный звук. Где-то стреляли.

Он замер на несколько секунд, прислушиваясь и почти не дыша, словно животное, почуявшее опасность. Его сердце на мгновение замерло, а потом забилось в бешеном темпе. Наконец ему удалось взять себя в руки, и под звуки пальбы он бросился к двери.

Кружила метель, Фолькманн и Любш наконец вышли из зарослей справа от подъездной дороги.

Впереди все заливал свет прожекторов, на заснеженной дороге виднелись следы шин. Тут было пусто, если не считать двух «мерседесов», припорошенных снегом. Справа виднелась покрытая белым снежным покрывалом крыша плоского бетонного здания. Они тихо двинулись в том направлении и спрятались за одним из «мерседесов».

Фолькманн вглядывался в дом сквозь пелену снега. Там горел свет, но из-за снегопада за окнами ничего видно не было.

Фолькманн повернулся к Любшу, и террорист, кивнув, включил рацию на передачу и что-то быстро сказал, а затем посмотрел на Фолькманна.

— Гартих перерезал телефонные провода. Будем надеяться, что он найдет и линию электропередачи. Ты готов?

Фолькманн кивнул. Любш поспешно что-то скомандовал по рации.

Через секунду послышался треск выстрелов, и лес и долина отозвались эхом на звуки выстрелов.

Фолькманн двинулся по заснеженной гравиевой дорожке к бергхаузу, а Любш последовал за ним. И в этот самый момент они услышали, как за их спиной открылась дверь.

Выйдя в снегопад, Майер увидел двоих мужчин, которые с изумлением оглянулись и мгновенно взяли его на прицел своих автоматов Калашникова.

Майер застыл от ужаса. Снежинки, кружась, падали на его лицо.

Темноволосый мужчина приложил палец к губам и тихо сказал:

— Не вздумай даже пикнуть. Держи руки на виду. — Он сделал шаг в сторону Майера. — Где Шмельц и девушка?

На мгновение Майер замялся, и мужчина приставил дуло автомата прямо к его голове.

У Майера подогнулись ноги, он сглотнул. Мужчина ткнул дулом «Калашникова» Майеру в лоб.

— Отвечай!

— В доме.

— Как тебя зовут?

— Майер.

Мужчина с «Калашниковым» посмотрел на серое бетонное здание, из дверного проема которого лился свет.

— Возвращайся внутрь, Майер.

В голове Майера все смешалось, и он бросил взгляд на второго мужчину. Тот был совсем молодым, лет двадцати, и свет прожекторов поблескивал на его очках. Эхо от пальбы звучало все явственнее, и Майер удивлялся, почему все остальные этого не слышат и не выходят из дома.

Холодное дуло «Калашникова» больно ткнулось ему в голову, и Майер дернулся.

— Иди давай, или я тебе голову разнесу.

В глазах мужчины горела безумная ярость, но ему, слава Богу, пока удавалось ее контролировать. Несомненно, если он захочет, то нажмет на курок.

Майер вошел в бетонное здание. Сзади послышался какой-то шум, и через секунду им навстречу из дома выбежал Крюгер с вальтером в руке. По его лицу было видно, что он в панике.

За долю секунды Крюгер осознал увиденное и поднял пистолет. Не успел Фолькманн навести на него дуло автомата, как Крюгер начал палить. Тело Майера отбросило назад, а у Фолькманна из руки выбило автомат, еще одна пуля попала ему в ладонь.

На них посыпался град пуль, донесся крик Любша, который принял огонь Крюгера на себя. Пули бились о бетонную стену и впивались в его тело.

Фолькманн упал и откатился вправо по снегу, чувствуя, как еще одна пуля попала ему в правое предплечье. Он увидел, что Крюгер быстро бежит к дому, по-прежнему отстреливаясь.

Фолькманн схватил «Калашникова» левой рукой, поднял его и поспешно выстрелил в тот самый момент, когда Крюгер добежал до двери.

Автомат изверг град пуль, часть из которых попала Крюгеру в левый бок, и он резко дернулся.

Фолькманн снова нажал на курок.

Вторая очередь попала Крюгеру в шею, практически снеся ему голову. Его тело изогнулось дугой и упало.

Еще какое-то время звучало эхо выстрелов, но вскоре стало тихо.

Фолькманн застыл на месте, внезапно осознав, что онемела правая рука. Он посмотрел на свои раны. Пуля пробила правую ладонь, из сквозной раны шла кровь. Вторая пуля раздробила кость прямо над локтем, и на рукаве расползалось красное скользкое пятно. Боли еще не было, только ее смутное предощущение, но боль должна была скоро прийти.

На снегу лежали тела Любша и Майера. Глаза Майера расширились и застыли, на месте лица Любша было кровавое месиво, а его очки валялись рядом.

Невдалеке доносились звуки непрерывной пальбы. Парни Любша, судя по всему, встретили ожесточенное сопротивление. Но все это, казалось, происходило очень далеко, словно в другое время и в другом месте.

Было такое ощущение, что он выпал из времени, однако он чувствовал, как бьется его сердце, как уплывают драгоценные секунды и как чудовищная боль пронзает его руку.

Внезапно все вокруг погрузилось во тьму, погасли все прожекторы. Фолькманн стоял в темноте, чувствуя, как снег падает ему на лицо, и слышал стук своего сердца.