Кровь фюрера - [10]

Хрустальная люстра в холле, винтовая лестница, в гостиной серебряные подсвечники и резьбленые дубовые кресла ручной работы, кухня, которая была больше всей квартиры Эрнандеса. Кроме того, в доме было джакузи с золотыми кранами, а за домом — теннисные корты.

Помещение для слуг находилось возле бассейна. Санчес сказал ему, что там жили четверо слуг и три садовника. Они все ушли после того, как люди Санчеса допросили их. Они были глубоко потрясены смертью своего хозяина, а повар, старик-индеец, не мог слова сказать от горя.

Они решили в последнюю очередь осмотреть кабинет на первом этаже. Судмедэксперты уже заканчивали свою работу, когда Велларес и Руди вышли из кухни в холл. Санчес поймал одного из специалистов за руку и отвел его в сторону, чтобы поговорить. Когда они закончили, Санчес подошел к Эрнандесу, рассматривающему картину, написанную маслом. На ней был изображен поджарый ягуар в джунглях. Картина была совсем неплоха, но подписи на ней не было. «Хорошая работа для любителя», — подумал Санчес.

— Ну что? — произнес Эрнандес.

— Самоубийство, — сказал Санчес. — Это однозначно. Ну что ж, проблемой меньше… Скоро уберут тело. Хочешь посмотреть на Царкина?

Эрнандес кивнул, и они с Санчесом подошли к кабинету.

Дверь была открыта. Комната оказалась такой же большой, как и все остальные. Первым, что бросилось в глаза Эрнандесу, была картина в позолоченной раме, отодвинутая в сторону. За ней находился сейф, и его серая металлическая дверца была распахнута. Вдоль трех стен тянулись полки с книгами, окно выходило на гравийную дорожку, а рядом стоял большой полированный стол и дорогое кожаное кресло коричневого цвета, как в кабинетах представителей власти. Эрнандес огляделся, однако тела не увидел. Он снова посмотрел на сейф, но тут Санчес махнул рукой в сторону окна.

— Он там, за столом.

Эрнандес подошел к большому полированному столу и увидел сначала ноги мужчины в брюках, потом лужи застывшей крови на сером ковре, серо-желтые кусочки мозга на стенах и занавесках, а также на полу. Голова мужчины была накрыта окровавленным белым носовым платком. Подавив тошноту, шевельнувшуюся в желудке, Эрнандес наклонился, присматриваясь.

— Эй!

Он обернулся. Рядом стоял Санчес, прикуривая новую сигарету.

— Ты не против, если я взгляну? — спросил его Эрнандес.

— Это, в общем-то, не приятно. Он выстрелил себе в рот.

Эрнандес кивнул и вернулся к трупу. Носовой платок пропитался липкой свернувшейся кровью. Потянув за уголок, он почувствовал, как свернувшаяся кровь, прилипшая к лицу мертвеца, оторвалась от кожи. Эрнандеса чуть не вырвало. Старику разнесло верх головы, там зияла дыра размером с кулак. Вокруг повсюду были разбросаны куски мозга, а на шее и подбородке мужчины образовались широкие полосы засыхающей крови.

Лицо надо ртом было неразличимо. Челюсть свело. Казалось, что старик в последний момент перед выстрелом испугался, еще до того, как пуля прошла через рот, дробя череп. Морщинистая рука старика была судорожно поднята, словно он, как в фарсе, махал ею на прощание.

Эрнандес опустил окровавленный носовой платок на место. Только сейчас он увидел пистолет. Огромный, пугающий, блестящий, он лежал на белом ковре в метре от Эрнандеса.

Санчес спросил:

— С тобой все в порядке?

Эрнандес кивнул.

— Да, я в норме.

— Все кончилось быстро, это не больно. Не самая плохая смерть, амиго.

Эрнандес снова кивнул.

— Что насчет его семьи?

— Его слуга сказал, что он не был женат.

— А чем же он занимался, этот мужчина? — спросил Эрнандес.

Санчес уселся в удобное кожаное кресло у кофейного столика.

— Бизнесмен, отошедший от дел. Очевидно, когда-то у него было несколько фирм в Парагвае. В основном агентства по импорту и экспорту.

— Иммигрант?

— Судя по фамилии Царкин, он не был индейцем, это уж точно.

Эрнандес заносил подробности в записную книжку.

— Сколько лет?

— Около восьмидесяти. Я не знаю точно. — Санчес затянулся и закашлялся от дыма. — Он прожил долгую жизнь. Надеюсь прожить не меньше.

— Ты говорил, что он, возможно, был болен, — сказал Эрнандес.

Санчес стряхнул пепел с сигареты в хрустальную пепельницу.

— Один из его слуг сказал, что в течение последних шести месяцев он часто ложился в больницу. Кроме того, этим утром он был на приеме в частной клинике. Он был очень болен. Слуга сказал, что у него был рак. Он быстро худел и вообще плохо выглядел. — Санчес взглянул на труп. — Н-да, сейчас он выглядит еще хуже.

— А откуда слуга узнал, что у него рак?

— Он видел медицинское заключение, которое старик где-то оставил. Один из моих людей должен связаться с клиникой, где консультировался Царкин. Это «Сан-Игнасио».

Эрнандес опять взглянул на тело, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Он отвернулся и сделал пару шагов в направлении открытого стенного сейфа.

— Там что-то есть?

Санчес покачал головой.

— Нет, ничего особенного. — Он указал сигаретой на камин. — Там куча пепла. Похоже, он сжег много бумаг.

Эрнандес подошел к камину. Это была его единственная надежда. Найти что-нибудь, хоть что-нибудь! Но, должно быть, старик хорошо подготовился. Он наверняка сжег все перед смертью.

— Не осталось ни единого клочка бумаги. Ничего, кроме пепла. — Санчес с отсутствующим видом уставился на камин. — Интересно, что старику нужно было сжигать?