Кроссовки для Золушки - [27]

Повесив голову, я спускалась по лестнице, и вдруг кто-то дернул меня за рукав:

- Катька! Привет!

Я обернулась и увидела Галку Матвееву, бывшую однокурсницу. Впрочем, однокурсницей она была всего год, потому что оперативно вышла замуж и тут же взяла академку по уходу за ребенком. Потом она училась на курс младше, но мы с ней всегда здоровались и даже болтали иногда. За восемь лет она превратилась из тощенького лягушонка с двумя девчоночьими хвостиками в грузную и почему-то усатую тетку. По правде, я с трудом ее узнала, разве что по пронзительному голосу, который ни капли не изменился.

- Ты что тут делаешь? – спросили мы друг друга в один голос.

- Я здесь работаю, в заочном деканате, - похвасталась Галка. – А тебя каким ветром занесло? Хочешь еще поучиться?

- Упаси Боже! – вполне искренне испугалась я. Одна мысль о том, чтобы снова ходить на лекции и сдавать экзамены, вызвала изжогу. – Думала узнать об одном человеке, он тут сто лет назад учился, но никаких документов, наверно, не сохранилось.

- Разумеется, - серьезно кивнула Галка. – Кто тебе будет сто лет эту макулатуру хранить.

- Ну, не сто, а всего сорок.

- Все равно. А что, очень нужно?

- Очень. Впрочем, мне и документы вряд ли помогли бы. Я даже его фамилии не знаю. У меня только фотография есть старая и все.

- Покажи-ка! – потребовала Галка.

Я достала из сумки фотографию близнецов и протянула ей.

- Да им сейчас лет шестьдесят, а то и больше! – фыркнула она. – А зачем тебе это, если не секрет?

- Видишь ли, - вздохнула я от необходимости в очередной раз соврать, - я в частном детективном агентстве подрабатываю. Вот такое задание дали, выяснить личность. Ношусь, как савраска, а толку ноль.

- А на каком они отделении учились, знаешь?

- Нет.

- Жаль. Хотя неважно, с тех пор все равно уже ни одного преподавателя не осталась, разве что ассистенты какие-нибудь. Ну, кто тогда был аспирантом, ассистентом. Слушай! – Галка с размаху хлопнула себя по лбу. – Ты Буханкина помнишь?

Несмотря на то, что со времени последней моей встречи с означенным субъектом прошло ровно десять лет, меня передернуло. Буханкин был доцентом кафедры русской литературы и читал нам один из разделов XIX века. Его кличка в полном варианте звучала как Дерьмохреналин в буханках, а в усеченном – Дерьмо или Хрен. Большего садиста и вообще мерзейшего типа среди преподавателей, пожалуй, не было. Сдать ему экзамен с первого захода на троечку считалось редкой удачей и мало кому удавалось. Многие ходили на пересдачу раз по пять, а то и вовсе вылетали из университета по его милости. Договориться с ним полюбовно было нереально, а взяток он принципиально не брал. А чего стоили его вечно сальные жиденькие волосенки, зачесанные набок, присыпанный перхотью пиджак, купленный, вероятно, еще к школьному выпускному балу, и вонючий «Беломор»!

- Его забудешь! – фыркнула я.

- Так вот он окончил наш факультет примерно в это время, - она кивнула на фотографию. – То ли в 66-ом, то ли в 67-ом, не помню.

- И что?

- А то, что надо показать ему фотографию. Может, вспомнит. Да не бойся ты, - засмеялась она, увидев, как вытягивается моя физиономия. – Тебе же не надо ему экзамен сдавать.

- А где его искать?

- Десять минут назад он сидел в буфете и поглощал сосиски. Пошли!

Я еще колебалась, но Галка схватила меня за руку и потащила к буфету. Тому самому, где мы каждый день давились в очереди за увядшим салатом, жидким кофе и пресловутыми сосисками. В Татьянин день там украдкой продавали даже пиво. С тех пор буфет превратился в некое подобие кафе, и цены соответственно подросли. Студентов, разумеется, не было, а абитура еще не осмеливалась пользоваться всеми привилегиями полноправных обитателей университетских джунглей. За одним столиком сидели несколько барышень из приемной комиссии, а за другим в одиночестве попивал чаек Буханкин. Он мало изменился, даже пиджак, похоже, был тот же самый. Разве что волосы совсем поседели, но от грязи это было не слишком заметно.

- Виталий Аркадьевич, - прощебетала Галка, плюхаясь на стул рядом с ним, - нам нужна ваша помощь. Только вы можете нам помочь.

Буханкин сурово сдвинул шерстистые брови.

- И никто кроме вас. С вашей замечательной памятью, - добавила она.

Брови слегка раздвинулись. Выхватив у меня фотографию, Галка сунула ее Буханкину под нос.

- Вот.

- Что вот? – угрюмо поинтересовался он.

- Вы не помните этих парней? Они, может быть, учились здесь в одно время с вами.

- Оба?

- По крайней мере, один. Иначе зачем им фотографироваться у наших дверей?

- Резонно, - согласился Буханкин и принялся рассматривать фотографию. Возможно, ему и не хотелось этого делать, но он элементарно попался на подначку с «великолепной памятью».

- Что-то очень смутно знакомое, - наконец сдался он. – Очень смутно. И вряд ли они учились здесь оба. Все-таки близнецов легче запомнить. Вот, например, сестер Копейкиных я прекрасно помню, хотя они были на два курса младше и на французском отделении. На нашем никто из них точно не учился. Может, кто-то из них поступил, когда я уже заканчивал, или наоборот, заканчивал, когда я только поступил? И потом, есть же еще вечернее отделение, заочное. Люди-то мелькали, особенно во время сессий, но мы их совсем не знали.