Крошка Мегги Денежные Глазки - [7]

- Мне очень жаль.

- Ну, положим, не очень…

- Верно, не очень. Деньги мне пригодятся.

- Для чего именно, мистер Костнер?

- Я, честно говоря, пока не думал.

- Понятно. Что ж, мистер Костнер, давайте-ка подойдем к делу так. Я не могу удержать вас от игры, и, если вы по-прежнему будете выигрывать, мне придется платить. И никакие небритые головорезы не будут подкарауливать вас в закоулке, чтобы прищучить и отнять деньги. Все чеки будут оплачены. Все, на что мне остается надеяться, мистер Костнер,- это на сопутствующую рекламу. Уже сейчас каждый игрок Вегаса находится в нашем казино и ждет, когда вы начнете бросать кругляши в ту машину. Это не возместит моих потерь - если вы продолжите в том же духе, как до сих пор, но помочь - поможет. Каждому игроку в городе хочется потереться рядом с удачей. Я прошу вас лишь об одном: посотруд-ничайте немного с нами.

- При вашем-то великодушии речь, очевидно, идет о совершенном пустяке.

- Шутить изволите…

- Простите. Так что же от меня требуется?

- Поспите часиков десять.

- А вы тем временем снимете эту машинку и переберете по винтику?

- Да.

- Если я хочу выигрывать и дальше, с моей стороны было бы крайне глупо пойти на это. Вы замените какую-нибудь железку в механизм, и я не смогу выиграть, хоть каждый доллар из этих тридцати восьми кусков выложу.

- У нас лицензия штата Невада, мистер Костнер.

- Знаете, я и сам из хорошей семьи, а вы на меня посмотрите. Бродяга с тридцатью восемью тысячами долларов в кармане, и только.

- Костнер, автомату ничего не сделают.

- Тогда зачем снимать его на десять часов?

- Чтобы как следует разобраться с ним в мастерской. Если дело в каком-нибудь скрытом дефекте вроде усталости металла или износа зубчатой передачи, то нам важно, чтобы такое не случилось на других машинах. А за дополнительное время новость разнесется по всему городу, и мы сможем попользоваться толпой. Часть туристов попадет в наши руки и возьмет на себя ущерб, который вы нанесли казино, ограбив его банк,- с помощью игрального автомата.

- Я должен верить вам на слово.

- Костнер, вы уедете, а отелю еще долго придется работать.

- Недолго, если я не перестану выигрывать.

- Один-ноль в вашу пользу,- в улыбке Хартсхорна сквозил упрек.

- Так что вы меня не слишком убедили.

- Других аргументов у меня нет. Если хотите вернуться к автомату, не смею вас задерживать.

- А бандюги меня потом не тряхнут?

- Простите, не понял?

- Я сказал: а банд…

- Колоритная у вас манера выражаться. На самом деле я понятия не имею, о чем вы толкуете.

- Уж конечно, не имеете.

- Надо бы вам бросить читать "Нэйшнл Энкуайрер"

[12]. У нас честный бизнес. Я просто прошу вас об одолжении.

- Ладно, мистер Хартсхорн. Я за трое суток не спал ни минуты. Десять часов пойдут мне на пользу.

- Я попрошу управляющего подыскать вам спокойную комнату на верхнем этаже. Благодарю вас, мистер Костнер.

- И не думайте больше ни о чем.

- Боюсь, что это будет не слишком легко.- Хартсхорн прикуривал сигарету; Костнер повернулся, чтобы уйти.

- Да, кстати, мистер Костнер…

- Да? - Костнер полуобернулся к Хартсхорну.

Ему с трудом удавалось сфокусировать зрение. В ушах звенело. Хартсхорн, казалось, мелькает где-то на пределе видимости, как далекая зарница по ту сторону прерии. Как воспоминания о том, что следовало забыть, из-за чего Костнер и перебрался по эту сторону прерии. Как сетование и мольба, что продолжали распирать клетки его мозга. Голос Мегги. Она еще там, внутри, говорит что-то…

- Тебя постараются не пустить ко мне.

Он мог понять одно - ему обещаны десять часов сна. Внезапно они стали важнее денег, важнее желания забыть, важнее всего на свете. Хартсхорн продолжал болтать, говорил что-то, но слышать его Костнер не мог, будто отключил звук и видел лишь беззвучное движение резиновых губ Хартсхорна. Костнер помотал головой, пытаясь прийти в себя.

С полдюжины Хартсхорнов то сливались в одного, то выходили друг из друга. И - голос Мегги.

- Здесь я неплохо устроена и одинока. Если сможешь прийти ко мне, я буду щедра. Прошу тебя, приди, прошу, скорее.

- Мистер Костнер?

Голос Хартсхорна словно просачивался сквозь слой ила, толстый, как рулон бархата. Костнер уже не пробовал вновь сфокусировать зрение. Отчаянно уставшие карие глаза принялись блуждать.

- Вам известно, что это за автомат? - говорил Хартсхорн.- Странная с ним приключилась история недель шесть назад.

- Какая же?

- Да девушка скончалась, играя на нем. Дернула рукоятку, и тут с ней случился сердечный приступ, удар; так она и умерла на полу у автомата.

Костнер немного помолчал. Ему отчаянно хотелось спросить Хартсхорна, какого цвета были глаза у той девушки, но он боялся, что ему ответят: голубые.

Заговорил он, уже взявшись за ручку двери:

- Напрашивается вывод, что с этим автоматом вы попали в полосу невезения.

- Или что она может не сразу оборваться,- на сей раз улыбка Хартсхорна была какой-то загадочной.

Костнер почувствовал, как сжались челюсти.

- Вы имеете в виду, что и я могу умереть и это не было бы неудачей?

Улыбка Хартсхорна превратилась в некий неизменный знак, навсегда запечатленный на лице: "Спите спокойно, мистер Костнер