Кропоткин - [80]

Кропоткинская концепция революции существенно отличалась от марксистской, объяснявшей неизбежность революционного переворота необходимостью смены способа материального производства и исходившей из абсолютной непримиримости классовых противоречий. Кропоткин же, подчеркивая приоритет человеческих интересов, считал нежизненным, схематизированным подходом сведение этих интересов лишь к экономическому переустройству. Никакая схема не может вобрать в себя все богатство и разнообразие жизни.

Взгляды Кропоткина на революцию отличались и от бакунинских. Если Бакунин видел причину революции в отчаянии обнищавших народных масс, а цель ее — в разрушении, то Кропоткин полагал, что только надежда на преобразование общества и ориентация на самые высокие идеалы, на созидание могут быть двигателем революции.

По существу, в кропоткинских статьях дальнейшее развитие получили идеи, высказанные в его «Записке» 1873 года, начинавшейся вопросом: «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?» Он остался верен этим идеям. Однако в русском народовольческом движении произошел резкий поворот от, в общем-то, антинечаевских, подчеркнуто нравственных принципов к принципам в какой-то степени нечаевским. К этому времени в среде революционеров наблюдалось разочарование, поскольку никакого заметного, значительного эффекта от пропаганды среди народа и особенно среди крестьян не было. Среди народовольцев нарастало нетерпение. Возобновился индивидуальный террор. В России продолжалась смертоносная дуэль правительства с революционно настроенной интеллигенцией. Исполнительный комитет «Народной воли» вынес смертный приговор Александру II и неуклонно двигался по пути к его осуществлению.

5 февраля 1880 года столяром Степаном Халтуриным был устроен взрыв в Зимнем дворце. Но Александр и на этот раз остался жив — погибло лишь 50 ни в чем не повинных солдат Финляндского полка из дворцовой охраны. Неудачей окончилась и попытка взорвать царский поезд под Москвой. В результате усилился правительственный террор против революционеров. Александр дал указания генерал-губернаторам: всех, кого удастся схватить, казнить незамедлительно. За два года было повешено 23 человека. Казнь гимназиста Осипа Розовского, приговоренного к виселице только за расклеивание прокламаций, описана Львом Толстым в романе «Воскресение».

В то же время в правительственных кабинетах шла подготовка проекта конституции, работу над которой возглавил министр внутренних дел граф М. Т. Лорис-Меликов. Проект должен был поступить в Государственный совет, но тут Александр снова стал колебаться. Только утром 1 марта 1881 года он назначил день для слушания проекта в Совете министров. И как раз в этот день Россию и Европу потрясло известие о том, что русский император, за которым так долго охотились народовольцы, был, наконец, убит. Брошенная Игнатием Гриневицким бомба смертельно ранила обоих — царя и террориста. Члены Исполнительного комитета «Народной воли» Желябов, Перовская и другие, готовя покушение, твердо знали, что платой за него будут их жизни. Но они верили в то, что убийство царя приблизит долгожданную народную революцию, ради которой им не жаль погибнуть.

Очень скоро стало ясно, что смерть Александра II ничего не изменила — напротив, в борьбе придворных партий победила та, которая выступала против конституции. Александр III, еще допускавший в первый год своего правления возможность созыва Земского собора из представителей всех губерний, вскоре от этой мысли отказался, провозгласив своей целью укрепление самодержавия. В начале апреля пятеро народовольцев были повешены. Кропоткин откликнулся на казнь «первомартовцев» прокламацией протеста против этой беспощадной расправы, которую сам расклеивал на улицах Женевы. 21 апреля он выступил главным оратором на митинге, где заявил, что жестокая казнь приведет лишь к дальнейшему разжиганию террора. После митинга его допросили в полиции.

В июле 1881 года на Международном социалистическом конгрессе в Лондоне Кропоткин высказался против увлечения революционеров «химией и пиротехникой», иначе говоря, террором с помощью взрывов. По существу, он поставил вопрос о революционной морали, отведя ей важнейшую роль в революции. Далеко не все с ним согласились. Но он продолжал отстаивать свою точку зрения, отрицая террор как метод революционной борьбы. После конгресса Кропоткин провел месяц в поездках по Англии, побывал, в частности, в Ньюкасле, где познакомился с Джозефом Коуэном, издателем местной газеты, которому обещал присылать статьи на «русские темы».

Через Париж он вернулся в Кларан, где осталась жена Соня и где его ждали не очень приятные новости. Новый русский царь Александр III, обеспокоенный распространением террора, поддержал созданную в его окружении для охраны лично его и самодержавного строя тайную организацию «Священная дружина». Летом 1881 года она вынесла смертный приговор «мятежному князю» Кропоткину. Он узнал об этом еще в Лондоне, получив письмо от Петра Лаврова. Весть дошла по цепочке от знаменитого писателя-сатирика М. Е. Салтыкова-Щедрина и известного врача-психиатра В. М. Бехтерева. Заключив тайный союз, представители высшей аристократии и бюрократии — генералы, министры, великие князья, лично знавшие Кропоткина, — встали на защиту самодержавного государства от нигилистов-революционеров. Первым среди них был назван Кропоткин. Логика была простой: Петр Алексеевич как самая крупная фигура политической эмиграции, по-видимому, руководит из-за границы российскими народовольцами-террористами. Именно он организовал, как считали великосветские «охранники», покушение на Александра II. Ему-то и надо отомстить за гибель Царя-освободителя.