Кропоткин - [69]

Заметки Кропоткина продолжали публиковаться регулярно и в журнале, и в газете. Сначала они подписывались буквами «A. L.», потом шли без подписи, а затем все чаще стали появляться инициалы «Р. К.» — под статьями «Русский исследователь в Азии прошлым летом» (о H. М. Пржевальском), «Первый съезд русских натуралистов», «Плавание адмирала С. О. Макарова», под рецензией на книгу X. Вуда «Берега Аральского моря». Давний его знакомый Адольф Эрик Норденшельд совершил плавание в устье Енисея и готовился к переходу северо-восточным морским путем в Тихий океан — вдоль северных берегов Сибири. Кропоткин отправил Норденшельду письмо, в котором просил прислать материалы плавания к устью Енисея: «Поскольку я пишу для английских научных журналов, то был бы очень рад получить сообщения шведской прессы о Вашем последнем путешествии… чтобы тотчас рассказать о них английской публике — не говоря уже о моем давнем интересе к Вашим смелым путешествиям…»

Позже, когда Норденшельд прошел на пароходе «Вега» Северный морской путь с вынужденной зимовкой у чукотского побережья, всего в 140 милях от Берингова пролива, Кропоткин поместил в «Nature» пространную рецензию на книгу об этом уникальном плавании, совершенном впервые в истории. «Вега» обогнула весь гигантский материк Евразии, пройдя по всем четырем океанам — Северному Ледовитому, Тихому, Индийскому и Атлантическому. Он отметил историческое значение плавания «Веги» и рассказал о научных результатах ледового похода и о самом организаторе экспедиции. Норденшельд фактически выполнил план, задуманный Кропоткиным, и, больше того, повторил традицию кропоткинских экспедиций: не только прошел неизведанным путем, но и сделал на этом пути немало открытий в самых разных областях.

Той первой осенью в Лондоне состоялась встреча Кропоткина с человеком, о котором, пожалуй, чаще всего говорили в кружке «чайковцев» — с Петром Лавровичем Лавровым. На улицах Лондона продавалась издававшаяся им газета «Вперед!», и первое, что Кропоткин прочитал в ней, был некролог Михаила Бакунина, написанный Лавровым. Кропоткину некролог не понравился, но газету он все же стал читать регулярно. И вот однажды в рубрике «почтовый ящик» увидел мелким шрифтом напечатанное приглашение господину К. зайти в редакцию для получения письма из России. Вероятность того, что это относится к нему, была очень велика, и Кропоткин отправился по адресу, указанному в газете.

Дверь открыла женщина, у которой он спросил, можно ли видеть господина Лаврова. Себя Кропоткин не назвал, но дама почему-то его сразу узнала, приняв, как потом выяснилось, за брата Александра, которого все в редакции хорошо знали и любили. Без бороды Петр оказался особенно похож на него. Недоразумение устранил вышедший навстречу с дружескими объятиями никогда не видевший его Лавров.

Конечно, он стал предлагать сотрудничать в своей газете, где уже активно работал только что вырвавшийся из сибирской ссылки и проходивший по «каракозовскому» и «нечаевскому» делам Варлам Черкезов. Ему помог бежать из России все тот же доктор Веймар, что участвовал в организации побега из Николаевского военного госпиталя. Черкезов вел в газете Лаврова отдел внутреннего обозрения, называвшийся «За две недели», взялся было делать это с Кропоткиным, но тому хотелось быть ближе к бакунинцам, к практической революционной работе. Он написал письмо своему старому швейцарскому другу Джеймсу Гильому. Получив ответ с приглашением приехать, Кропоткин в начале 1877 года отправился в Швейцарию.

С европейцами

Меня вскоре захватила волна анархического движения… Я чувствовал, что могу быть более полезен здесь, чем в России, помогая определиться новому движению…

П. А. Кропоткин, 1899

Поселившись в швейцарском городке Шо-де-Фон, Петр Алексеевич вступил в одну из артелей часовщиков, решив освоить эту профессию настолько, чтобы иметь возможность зарабатывать ею. Кое-каких успехов в этом деле он достиг и отремонтировал несколько часовых механизмов. В частности, он оказал такую услугу Георгию Плеханову, который впоследствии шутил, что у него, марксиста, часы отремонтированы анархистом Кропоткиным (с точки зрения Плеханова, врагом порядка и точности), а идут тем не менее безошибочно.

Позиция Юрской федерации во взглядах на государство с самого начала отличалась от установок Генерального совета Интернационала, руководимого Карлом Марксом. Социал-демократы считали необходимым использовать государственную машину для строительства социалистического общества, допуская ее отмирание лишь в далеком будущем. По мнению анархистов Юры, революция должна сразу покончить с государством, остающимся, по их мнению, эксплуататором народа при любых условиях.

В 1872 году на Гаагском конгрессе Интернационала, когда еще жив был Бакунин, вся Юрская федерация большинством голосов была исключена из Международного товарищества рабочих, после чего оно практически перестало существовать. Остался лишь Генеральный совет, переехавший в Нью-Йорк. Юрская федерация, так же как Испанская, Итальянская и Бельгийская, находившиеся под влиянием Бакунина, продолжала действовать уже без него: великий бунтарь умер в Берне 1 июля 1876 года, в возрасте 62 лет. В этот день Кропоткин находился еще в тюремном госпитале, и до его побега оставалось чуть меньше месяца.