Кропоткин - [39]
«Колокол» призвал всех мыслящих, активных людей России заняться просвещением народа, живя среди него, проникнувшись его нуждами и потребностями, испытывая вместе с ним его страдания, пробуждая в нем надежду на возможность изменить положение путем борьбы. Так начался массовый исход интеллигентной молодежи в русские деревни. Юноши и девушки устраивались работать учителями в сельские школы, врачами, фельдшерами, сиделками в больницы, работали на строительстве крестьянских изб, на сенокосе, на заготовке дров. Обучая неграмотных крестьян письму и чтению, они несли с собой знание о мире и пытались пошатнуть глубоко укоренившуюся в народе веру в Богом выбранного царя, пробудить в темных, забитых, отчаявшихся людях стремление к переменам.
На протяжении нескольких лет продолжалось «хождение в народ», но постепенно оно заглохло, и не из-за преследования жандармами (хотя и это было), а просто потому, что оказалось недостаточно эффективным — тот самый народ, на который возлагалось столько надежд, в общем-то не понял и не принял юных пропагандистов, оставшись со своими бедами и верой в царя-батюшку («а как же без царя-то?»). И у особенно нетерпеливых возникала мысль, что лишь физическое устранение «священной особы», «помазанника божьего» раскроет людям глаза.
Глава вторая
ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛЬ
…Кто испытал раз в жизни восторг научного творчества, тот никогда не забудет этого блаженного мгновения…
П. А. Кропоткин, 1899
Погружение в науку
Из дикого смешения фактов, из-за тумана догадок… возникает величественная картина во всей простоте и многообразии…
П. А. Кропоткин, 1899
Через пять лет после «выхода на Амур» в судьбе Петра Кропоткина произошел новый решительный поворот. Он навсегда расстался с военной службой, уволившись в отставку и покинув Сибирь. Во многом это был уже другой человек. Он признан научным сообществом как ученый, совершивший важнейшие открытия в Сибири и на Дальнем Востоке. Вопреки своим сомнениям и пессимистическим прогнозам брата Александра ему удалось сделать что-то стоящее в естественных науках.
В Сибири он распростился с иллюзиями насчет возможности преобразования общественной жизни с помощью реформ, и постепенно в нем зрело сознание необходимости коренного изменения общественных отношений. Шло формирование революционного мировоззрения, чему способствовали знакомство с исторической и социальной литературой, с книгами Прудона, Кинэ, Бокля>[29], встречи с декабристами и революционерами-разночинцами, отбывавшими ссылку в Сибири, постоянное общение с простым народом: казаками, крестьянами-переселенцами, мастеровыми, каторжными и ссыльными, с людьми, наказанными царизмом, насильственно устраненными (часто — навсегда) из общественной жизни.
На восточной окраине империи он стал первооткрывателем новых земель. Но в его активе были не только 70 тысяч верст преодоленного пространства, но еще и комплекс идей и фактов, которые изменили ряд устоявшихся в науке представлений и стали существенным вкладом в науку 1860-х годов. «То было время всеобщего научного возрождения. Непреодолимый поток мчал всех к естественным наукам», — писал Кропоткин. Этот поток увлек и его — и вынес весной 1867 года к берегам Невы, в главный научный центр России. Он оказался поначалу сильнее другого влечения — к активной общественной деятельности.
За два года до этого ученый мир отметил 300-летие Галилея. Как бы приуроченным к этому великому юбилею оказалось по-галилеевски великое открытие Джеймсом Кларком Максвеллом существования электромагнитных волн, разработка им электромагнитной теории света. В 1867 году защитили докторские диссертации климатолог А. И. Воейков>[30], ровесник Кропоткина, и химик Д. И. Менделеев. А спустя два года (в 1869-м) профессор Петербургского университета Менделеев построил свою гениальную периодическую систему химических элементов. Почти одновременно с русским изданием сенсационной книги Чарлза Дарвина «Происхождение видов» появилась вызвавшая едва ли не больший интерес работа русского физиолога И. М. Сеченова>[31] «Рефлексы головного мозга».
Все эти открытия в науке совершались на фоне событий, потрясавших общественные отношения. В апреле 1865 года, когда уже закончилась Гражданская война в Северо-Американских Соединенных Штатах, в Вашингтоне, на спектакле в театре Форда был смертельно ранен фанатичным защитником рабовладения Бутом президент Авраам Линкольн, возглавивший борьбу за освобождение негров. Ровно через год Дмитрий Каракозов выстрелил у ограды Летнего сада в Петербурге в Александра II. Мастеровой Осип Комиссаров толкнул его под руку, помешав попасть в царя. Каракозов — ровесник Кропоткина. Как раз в те дни, когда в Иркутске шел процесс над группой ссыльных поляков, Кропоткин читал газеты с описанием покушения. Читал о том, как крикнул Каракозов схватившим его: «Дурачье, ведь для вас же, а вы не понимаете!» — о том, как не сразу, но все же открыл свое имя и назвал сообщников — Ишутина, Худякова и еще тридцать человек, образовавших кружок под названием «Организация», — а после вынесения приговора написал прошение царю о помиловании. На нем Александр начертал: «Лично я в душе простил ему, но как представитель верховной власти я не считаю себя вправе прощать». Чувство власти сильнее чувств человеческих…
