Кропоткин - [14]

Вот, например, дошли до него слухи о безудержном произволе, творимом заседателем Верхнеудинского земского суда Марковичем. Кукель отправляет Кропоткина для расследования беззаконий. В ноябре тот приезжает в Верхнеудинск и обнаруживает, что ретивый заседатель, возомнивший себя властелином края, грабил, как хотел, крестьян, загонял под розги неугодных, гноил в остроге тех привлеченных по уголовным делам, кто отказывался дать ему взятку. У этого самодура и взяточника были всесильные покровители в Иркутске и даже в Петербурге, поэтому Кукелю справиться было с ним непросто — требовались убедительные факты о совершенном произволе. Собиранием их и занимался Кропоткин, проживший две недели среди крестьян. Запуганные, они не сразу шли на откровенные разговоры, однако молодому общительному бородачу удалось заслужить их доверие. Собранные им материалы были убийственны для зарвавшегося чиновника, и он принужден был подать в отставку и уехать. Но через несколько месяцев в Чите и Иркутске с возмущением узнали, что Маркович назначен исправником на Камчатку, где возможностей для злоупотреблений было еще больше, чем в Забайкалье. Через несколько лет он вернулся в Петербург богачом, но выдворение его из Сибири в 1862 году было все же в какой-то степени первой политической победой Кропоткина, убежденного, что на всех должностных постах должны стоять люди честные и преданные своему делу.

Вторая командировка по заданию Кукеля была связана с уже упомянутым поэтом и публицистом Михаилом Михайловым, отбывавшим каторжные работы в Кадаинских рудниках близ Нерчинского завода. Забайкальские власти разрешили больному туберкулезом Михайлову оставаться в тюремном госпитале, а Кукель позволил ему жить у брата, горного инженера. Но в столицу полетел донос, и в Читу прибыл для расследования важный жандармский генерал.

Его решили немного задержать в Чите (соблазнив карточными играми, до которых тот был большой охотник), пока Кропоткин не съездит к Михайлову, чтобы возвратить его на время к месту каторги. Все было сделано наилучшим образом, и жизнь Михайлову продлили хоть на какой-то срок — он умер в августе 1865 года.

Об этом случае также был отправлен тайный донос в столицу. И вот 7 февраля 1863 года самым важным в пришедшей почте оказалось письмо Кукелю, в котором ему предписывалось сдать дела и немедленно ехать в Иркутск. Ясно было, что речь идет о «потворстве политическим преступникам», а главной виной губернатора оказалось пособничество побегу Бакунина. «Я бы считал себя счастливым, если бы дело кончилось предложением выйти в отставку, — сказал Кукель, прощаясь с сослуживцами, искренне жалевшими о расставании с ним. — Но в политических делах нет закона…»

Многие приехали проводить его. Было грустно. Чувствовалось, что заканчивается период относительного либерализма, надвигается реакция. Спешно завершалась работа комиссии по обсуждению вопросов преобразования системы городского управления, хотя под влиянием последних событий у многих опустились руки. На заседании комиссии собираться стали нехотя, некоторые собрания приходилось отменять из-за того, что не было кворума. Надо сказать, что комиссия была составлена Кукелем не совсем так, как предписывалось циркуляром министра: он предложил обществу самому выбрать депутатов, а не назначил их сам. Наконец, проекты были подписаны и отправлены в Петербург. Этим дело и закончилось, поскольку к тому времени «эпоха реформ» благополучно завершилась.

С баржами по Амуру

Лишь те, кто видел Амур, могут себе представить… какие громадные волны ходят по реке в непогоду… В низовья доставлять провиант лучше морем: из Японии или Америки…

П. А. Кропоткин, 1863

Транспортная проблема была в середине XIX века главной для администрации Восточной Сибири. Казачьи станицы и поселения крестьян-переселенцев в Приамурье надо было снабжать продовольствием и другими товарами. Достичь их за неимением сухопутных путей сообщения можно было только по Амуру. Еще в 1856 году купец первой гильдии Фридрих Людорф добрался до Амура на одном из коммерческих судов и основал торговое заведение в Николаевске, потом конторы в Хабаровске и Благовещенске, а затем и прибыльное пароходное сообщение по Амуру. В 1861 году по великой реке пошли первые пароходы «Николай» и «Адмирал Казакевич», а через несколько лет предприимчивый купец был назначен городским старостой в Николаевске. Соединив в своем лице власть торговую и административную, Людорф распространил торговлю по всему Амуру и превратился в местного монополиста. При этом за снабжение населения самым необходимым — мукой, солью, порохом — Людорф не брался; об этом заботилось военное начальство, организовывавшее каждую весну сплавы груженых караванов барж в низовья Амура.

Сплав начинался в Сивакове. Здесь сколачивали баржи и, как только пройдет лед по реке, спускали их на воду. Весной 1862 года воды в реке оказалось на два аршина меньше уровня прошлого года: сушь стояла великая. Если дальше уровень еще снизится, вся амурская навигация окажется под угрозой. Кропоткин с большим интересом наблюдал за спуском барж. За один день три партии по 25 человек спустили 12 посудин. На одной из них должны были отправиться в следующий рейс Кропоткин и начальник сплава майор А. Малиновский. Вот деревянная громадина разом грохнула с поддерживающих ее стропил на направляющие и заскользила по ним с ускорением до самой воды; волна высотой аршина два поднялась перед ней валом во весь борт, а потом удерживаемая канатами баржа пошла по воде…