Кромвель - [18]

И вот теперь архиепископ Кентерберийский повел наступление на пуританских проповедников. Епископы по его предписанию стали запрещать проповеди «вольноопределяющихся» лекторов по воскресеньям, и прихожанам вменялось в обязанность слушать официального священника, толкующего всегда об одном и том же — о беспрекословном повиновении королю и властям предержащим. Тексты этих проповедей составлялись в архиепископской канцелярии и рассылались по приходам.

Королева, привыкшая к изящным галльским забавам, желала играть в театре и танцевать по воскресеньям. В угоду ей Лод отменяет запреты на воскресные развлечения. А против недовольных пускает в ход высочайшие суды — Звездную палату и Высокую комиссию, которые судят людей в обход закона, в обход общего права. Кромвель, живя в Или, то и дело узнавал о пытках и бичеваниях, о чудовищных штрафах и арестах честных пуритан. В жарком июле 1637 года по приговору Звездной палаты адвокат Уильям Принн, доктор Джон Баствик и священник Генри Бертон были выставлены у позорного столба в Лондоне, на Тайбернском холме. Они осмелились в своих памфлетах осуждать епископскую власть. Раскаленное железо выжигает на лицах позорное клеймо, нож палача отрубает уши. У Принна нечего отрубать — он потерял уши уже три года назад, когда бесстрашно заклеймил театральные выступления королевы. Ему режут обрубки ушей, и он исступленно кричит королю:

— Все равно я сильнее тебя!

Казни и пытки только разжигают недовольство. Толпа осыпает мучеников цветами, провожает до тюрьмы. Вскоре за ее толстые стены по одному, по два проникают ученики и приверженцы. Юный подмастерье Джон Лилберн берется тайно перевезти из Голландии отпечатанные там памфлеты героев, а через год и он идет, привязанный к повозке, обливаясь потом и кровью, содрогаясь под треххвостой плетью палача. Но головы не склоняет, гордо отказывается отречься от своих убеждений.

Чем сильнее давление сверху, тем неколебимее и отчаяннее народное возмущение. И пусть судят, пусть сажают в тюрьму Джона Гемпдена, отказавшегося платить незаконный налог, — громкий процесс по его делу лишь разжигает недовольство, и у Гемпдена находятся все новые и новые последователи.

Кромвель в эти годы собран, стремителен, энергичен. Жизнь для него — служение справедливости. Новое положение в городе и графстве дает ему возможность отстаивать не только свои права, но и права соседей, права всех обиженных. «Открывай уста твои за безгласного и для защиты всех сирот. Открывай уста твои для правосудия и для дела бедного и нищего…»

Еще до приезда Кромвеля, в 1634 году, граф Бэдфорд предпринял в графстве Кембридж осушение болот: по наилучшей голландской системе через торфяники были проложены дренажи. Осушенные земли не будут служить, как раньше, общественными выгонами — часть их станет собственностью осушителей, другая часть перейдет королю. В 1637 году работы были окончены, и на просторных лугах стали появляться изгороди. Местные землевладельцы лишились общинных выгонов, а разный мелкий люд остался без куска хлеба.

Пастухов с их тучными стадами стали гнать со старинных пастбищ: это-де земля графа Бэдфорда! Собралась толпа. Вооруженные косами и вилами крестьяне начали теснить осушителей: «Не трогайте наших коров, убирайтесь откуда пришли!»

Словно боевой конь, почуяв боками безжалостную остроту шпор, ринулся Кромвель в битву. Он сумел усмирить толпу. Пусть крестьяне заплатят ему по мелкой монете за каждую корову, выводимую на общинные земли, а он подаст прошение об отсрочке передачи земли на пять лет. Эти пять лет они свободно смогут пользоваться общинными выгонами, а там придумаем что-нибудь еще!

Пока прошение проходило через волокиту разбирательства, еще в нескольких местах Великой равнины болот вспыхнули крестьянские мятежи против осушителей. Правительству пришлось отступить. Ходатайство Кромвеля было исполнено, и в глазах округи он стал Хозяином болот, могучим и благочестивым заступником слабых.

Его семья растет. В 1637 году на свет появляется Мэри, в 1638-м — еще одна дочь, Фрэнсис.

А в следующем году Кромвеля постигает тяжкий удар: его первенец и надежда, нежно любимый и любящий, богобоязненный и светлый Роберт, умный, способный мальчик, умирает, едва достигнув семнадцати лет. На всю жизнь запомнит отец эту страшную потерю. Двадцать лет спустя, сам находясь на смертном одре, он еще раз скажет: «Когда мой старший сын умер, это пронзило, как кинжалом, мое сердце».

Незыблемый абсолютистский порядок дал наконец трещину. Первая ласточка прилетела с севера — из суровой горной страны, откуда вел свое происхождение проклятый богом род Стюартов. Еще в прошлом веке огненные, приводящие в трепет проповеди шотландского Кальвина — Джона Нокса — обратили эту страну к протестантской вере. Они принудили в конце концов бежать сломя голову и искать спасения у Елизаветы королеву-католичку Марию Стюарт. Древние кланы, раздираемые внутренней враждой, в вопросах веры оказались едины: так они лучше всего могли отстоять свое национальное достоинство перед вечным и сильнейшим врагом — Англией. Они созвали Генеральную ассамблею — всеобщее собрание членов церкви, и она стала поистине национальным органом власти. Новый король, несмотря на свое шотландское происхождение, не знал и не любил эту страну. Впервые он посетил ее лишь в тридцатитрехлетнем возрасте и вынес очень неблагоприятное впечатление от этого нищего, сумрачного, варварского, неуемного народа. Он постарался выжать из Шотландии сколько возможно денег, а для установления порядка (по совету, конечно же, архиепископа Лода) ввел там обязательное англиканское богослужение.