Кроме политики - [19]

Давно не виденный друг готов был протянуть руку, но кое-что его остановило.

— Позволь, Виталик, немного сомнения. Ты ли мне нужен? Не хочу, чтобы ко мне прислали молокососа.

— Да ты что, друг сердечный. Мы давно знакомы.

— Не говори. Но я рассмотрю тебя профессиональным объективным взглядом. Видел «Похороны еды»?

— Видел-видел. По телевизору.

— А Чумака с тазиками для зарядки воды? Вентиляторный завод? «Белые козы»? Лимон в тёмных очках? А как Наполеон сел мимо барабана?

— Всё видел. В натуре.

Друг перегнулся через стол и протянул толстую руку:

— Молодец, уважаю. Наш человек.

Под его ладонями салфетка соскользнула с блюда. Горшок густой ухи с расстегаем в золотистых блёстках. Картофельное пюре, горка устриц и шмат паштета с трюфелями. Дольки тоже золотистого ананаса и мясцо вроде рябчика, перепела или вальдшнепа. Всё достанется Бориске.

— Спасибо Прохору. Дворецкий и шеф-повар в одном лице это тебе не хухры-мухры.

Вкуснота отправилась в Борискин рот. Глядя на меня, один глаз он часто пучил, а другой наоборот. Получался ни дать ни взять моряк Попай без мускулистой руки и без шпината.

Выражение толстого лица напомнило мне загодя задуманный трюк.

— Помнишь, я замечал твои рыбьи глаза? Получай ещё.

Во внутреннем кармане моего сюртука лежала склянка рыбьего жира. С ложкой. Когда они явились на свет божий, глаза друга стали круглее.

— Боря, ты знаешь, что до депутатства я работал на траулере. Два раза в неделю у тебя будет рыбный день.

Друг отложил устрицу. Его губы фыркнули.

— До чего дожил, рыбьим жиром пичкают. Хочешь сделать меня Полосатым слоном из «Колобков»? Или Тигрой из «Винни-Пуха»?

— Звучит забавно. Только у Милна в оригинале не рыбий жир, а корень солодки.

Борис скосил взгляд.

— Откуда знаешь? Виталий Кузьмич, вы шпион?

Хотел было ответить «Знаешь ли…», но умолк. Шпиономании только не хватало.

— Жизнь моя тяжкая. Двадцать один год назад я надеялся на свадьбу с милой Люсей (даром, что она старше), а некий хваткий опер Сидорин Люсю к себе переманил. В том же году, на рубеже веков, я встретил Агнию, женился наконец-то, семью завёл. В Чечне дослужился хотя бы до ефрейтора, и того достаточно. Десять лет назад пошёл в депутаты Госдумы от сами знаете какой партии. Семь лет назад угодил сюда, в прогрессоры. Жизнь моя легче не стала, спасибо толстенному аристократу. А буквально сегодня ты подсаживаешь меня на рыбий жир.

Монолог он произносил, откинувшись на спинку кресла и скосив взгляд в сторону двери. Согласен, здорово ему подобрали бывшего «владельца» тела.

— Вывод ясен, Боря. Стрёмная у тебя жизнь.

Борис подался вперёд, из-за чего стол зашатался.

— Только чтобы жаргонных слов я от тебя больше не слышал. Мы живём в начале прошлого века. Сегодня можешь отдохнуть, завтра придёт Пуришкевич, а послезавтра приступим к культуртрегерству.

— Ясно. Обойдусь без расслабухи. Молчу, молчу.

Без пяти минут мой начальник вновь взял в руку гантель, потягал пару раз. Его поучения не закончились.

— Хорошо помню твой образ шоумена. Когда выходишь на публику, каждый раз на твоей шее яркая бабочка, в горошек или в клетку. Мигнёшь милым дамам — назовут лапочкой, чуть ли не вешаются на шею. Было ведь?

— Как будто я не помню.

— Забудь. Я тоже сейчас не совсем депутат, а моя здешняя карьера будет длиннее твоей. Пришлют партийные коллеги привет по электронной почте, порадуюсь минуту, а дальше продолжится всё та же юдоль. А если учесть Прохора-скептика? Удивляюсь, как он не доложил на меня в охранку. Самозванство дело серьёзное.

Свободного времени оставалось много. Автор записок решил пошутить.

— Можно что-нибудь спеть на тему вашего руководства страной. «Gle—Gle—Glebatin, equal to the Russian queen».

— Равен русской царице? Вы мне льстите.[8]

Над выходом ярко зажёгся красный свет.

— Сигнал, Виталик, к кабинету приближаются местные. Пора усыплять и прятать ноутбук.

Современный предмет скрылся в дубовом столе в прямом смысле вовремя. На пороге стоял самую малость пухловатый журналист Воронин, от которого мне досталась работа секретарём. Салфеткой он только что вытер жирные губы.

— Господин коллежский асессор препроводит вас в свою комнату. Учитесь журналистскому ремеслу.

Воронин хмурил лоб и молчал, прежде чем сказать что-либо по делу. Своё дело он знал (на уровне Фомы и Ерёмы) и считал, что Глебатин должен отвечать благодарностью. Собственными глазами видел, как премьер-министр дарит ему пирожные. Или Воронин делился с кем-то нам незнакомым? Время от времени журналист получал в подарок бутылочку коньяка. Пока его не было рядом, премьер шепнул:

— Нахлебника не ожидал.

В первый день мы с Ворониным сидели в кабинете, на моём столе красовались разнообразные пирожные. Рядышком выстроились лимонад и коньяк, и передо мной встала дилемма. Если не учитывать стремление к ЗОЖ.

— Давайте мы с вами на брудершафт выпьем.

Воронин в растерянности откинулся назад.

— На брудершафт с вашим высокоблагородием? Бог с вами, ваша милость, я не готов к амикошонству.

Моя рука держала лимонад. Раздалась эффектная фраза:

— Представьте себе наше недалёкое будущее, год 1914-й. Сначала всё тихо и мирно, пока вдруг не нагрянет смерть на брудершафт.